Самый глупый ангел
Шрифт:
Вот. Идеально. Джошу сильно полегчало.
Микроволновка бибикнула, и Джош ринулся на кухню — прямо в колени очень высокого дядьки в длинном черном дождевике, стоявшего у холодильника. Джош завопил, а дядька взял его за плечи, поднял и оглядел так, словно Джош был драгоценным камнем или крайне вкусным десертом. Джош извивался и брыкался, но высокий блондин держал крепко.
— Ты дитя, — сказал блондин.
Джош на секунду перестал брыкаться и заглянул в невозможно голубые глаза незнакомца, который уже изучал его — так медведь разглядывал бы портативный телевизор, раздумывая, как бы половчее вытащить из него всех этих
— Тю, — сказал Джош.
Рождественская елка плавно свернула влево на Кипарисовую улицу. Сочтя это несколько подозрительным, констебль Теофилус Кроу подтянулся к ней чуть поближе, выудил маленькую мигалку из бардачка «вольво» и прицепил ее к крыше. Тео был сравнительно уверен — где-то под елкой должно прятаться и транспортное средство, но пока сквозь ветви он видел только габаритные огни. Пока он ехал за деревом по Кипарисовой мимо киоска с бургерами и «Морского рассола: наживки, снастей и отборных вин», от сосны отвалилась шишка размером с поролоновый детский мяч и скатилась к обочине, где с отскоком ударилась о бензиновую колонку.
Тео разок нажал на сирену, чтобы просто чирикнула: елку лучше остановить, пока кто-нибудь не покалечился. Водитель хвойного вряд ли видел дорогу. Дерево ехало стволом вперед, поэтому самые густые и разлапистые ветви загораживали весь обзор. Шины елки щебетнули, когда ей понизили передачу. Вечнозеленое погасило огни и, взвизгнув, свернуло на Вустерскую улицу, оставляя в кильватере за собой только шишки и облака хвойного выхлопа.
В обычных обстоятельствах, если подозреваемый пытался скрыться от Тео, тот немедленно вызывал контору окружного шерифа в надежде, что ближайший помощник обеспечит ему поддержку, но будь он проклят, если станет вызывать подкрепление для погони за беглой рождественской елкой. Тео врубил сирену на полный визг и рванул вверх по склону за вечнозеленой беглянкой, уже в пятидесятый раз за день думая, что, когда он курил дурь, жизнь казалась гораздо проще.
— Ничего себе — такое не каждый день увидишь, — сказал Такер Кейс, сидевший за столиком в оконной нише «Кафе Г. Ф.», дожидаясь Лену, которая ушла освежиться в комнату отдыха.
«Г. Ф.» — смесь псевдотюдора и миленькой деревенской кухоньки — самый популярный ресторан Хвойной Бухты, и сегодня в нем было не протолкнуться.
Официантка, рыжая красотка чуть за сорок, оторвала взгляд от подноса с напитками, которые как раз подавала Таку, и сказала:
— Ага, Тео теперь почти ни за кем и не гоняется.
— «Вольво» гналось за сосной, — заметил Так.
— Это запросто, — сказала официантка. — Тео раньше крепко сидел на наркотиках.
— Нет, в самом деле… — Такер попытался было что-то объяснить, но официантка уже направилась обратно на кухню.
А к столику возвращалась Лена. По-прежнему в узком черном топе под расстегнутой фланелевой рубашкой — но она смыла с лица потеки грязи, а темные волосы откинула за уши. Таку она показалась сексуальной, но крутой индеанкой, которая в кино обычно заводит группу дубоватых бизнесменов в какую-нибудь глухомань, и там на них нападают злобное быдло, медведи, мутировавшие от воздействия стирального порошка с фосфатами, или древние индейские духи, разобиженные на весь свет.
— Выглядишь здорово, — сказал Так. — Ты коренная американка?
— Почему сирена? — спросила Лена, втискиваясь на стул напротив.
— Нипочему. Дорожное движение.
— Все это так неправильно. — Она огляделась, будто все вокруг знали, как это неправильно. — Все неправильно.
— Да нет же, все хорошо. — Так широко улыбнулся, стараясь заставить свои синие глаза лучиться при свечах, но забыв, где именно располагаются мышцы лучистости. — Мы хорошо поужинаем, немного ближе познакомимся.
Лена перегнулась через стол и сипло прошептала:
— Там человек мертвый. Человек, за которым я была замужем.
— Ш-ш-ш, — шикнул Так, нежно прижав указательный палец к ее губам. Ему хотелось, чтобы голос звучал успокаивающе и в то же время — по-европейски. — Теперь не время говорить об этом, милая моя.
Она схватила его палец и отогнула назад.
— Я не знаю, что делать.
Откинувшись на спинку, Такер извернулся на стуле, чтобы угол, под которым теперь указывал его палец, оказался хоть чуточку не таким неестественным.
— Аперитив? — предложил он. — Салат?
Лена отпустила его палец и закрыла лицо руками:
— Я не могу так.
— Как? Это же просто ужин, — ответил Такер. — Никто не давит.
В свиданиях он был не сильно искушен — то есть не очень на них ходил. Нет, он знавал и соблазнял множество женщин, но никогда — в результате череды вечеров с едой и беседами; обычно к тому же итогу приводили одноразовая выпивка и всякие сальности в баре при аэропортовом отеле. Такер понимал, что время взрослеть — то есть сначала надо с женщиной познакомиться, а потом уже переспать. Ему это предложила терапевт — сразу перед тем, как перестала его лечить после того, как он за нею приударил. Взрослеть оказалось нелегко. По его опыту, с женщинами все удавалось намного проще, пока они не узнавали его получше, пока еще могли как-то проецировать на него свои надежды и чаянья.
— Мы только что похоронили моего бывшего мужа, — сказала Лена.
— Ну да, ну да, а еще мы развезли беднякам новогодние елки. Давай-ка чуточку посмотрим в будущее, а? Многие своих супругов хоронят.
— Но не лично. Той же лопатой, которой их убили.
— Может, стоит чуть потише? — Так оглядел посетителей за соседними столиками, но все наверняка обсуждали только что промчавшуюся мимо елку. — Давай поговорим о чем-нибудь другом? Интересы? Хобби? Кино?
Лена тряхнула головой, будто не вполне расслышала его, а потом вытаращилась, точно хотела сказать: Ты не спятил, часом?
— Ну например, — гнул свое он. — Вчера вечером я взял в прокате очень странный фильм. Ты знала, что «Малютки в Стране игрушек» [2] — это рождественское кино?
— Конечно, а ты как думал?
— Ну, я думал, это… теперь твоя очередь. Какое у тебя любимое кино?
Лена склонилась поближе к Таку и всмотрелась ему в глаза — не шутит ли? Тот похлопал ресницами, старательно изображая невинность.
2
«Малютки в Стране игрушек» (Babes in Toyland) — американская женская рок-группа (с 1988) и оперетта композитора Виктора Герберта и либреттиста Глена Макдоноха (1934), неоднократно экранизировавшаяся (1934, 1961, 1986, 1997).