Самый младший
Шрифт:
— А меня? — не вытерпел Алёша. — Меня не обнял?
Он выжидающе смотрел на Макара, уверенный, что Макар что-то напутал. Не могло же так быть, как он рассказывает!
— Тебя? Как же он мог тебя обнимать, когда тебя носили в ясли? — ответил Макар. — Я только один был дома.
Алёша вдруг представил себе, как папа уходит из дома на войну, и никто его не провожает. Вот он сходит с крыльца, идёт по двору, оглянулся, смотрит в окно, а там никого нет.
И Алёше за
Но в это время внизу хлопнула дверь и на чердак донёсся весёлый голос Алёшиного папы.
— Ну и мороз, вот это морозище!
Алёша прислушивается, и ликующая радость снова наполняет его.
— А помнишь, — кричит он Макару, — помнишь, ты не верил, что он не убитый, а он совсем даже не раненый!
Алёша торжествующе поглядел на Макара и начал снова тереть миску.
— Не раненый! — усмехнулся Макар. — Мало что не раненый, он в плену был, это хуже, чем раненый.
Макар подбросил вверх Алёшиного сизаря. Тот взлетел под самую крышу и опустился на балку, по которой расхаживали, воркуя о чём-то своём, другие голуби.
— Раненому, — сказал Макар, — конечно, больно, только это можно терпеть. Я видел, когда с матерью ходил в госпиталь. Там за ранеными ухаживают, врачи лечат. Если очень больно, лекарства дают. А вот…
Макар наклонился к Алёше, посмотрел на него в упор и спросил почти шёпотом:
— А вот, если вокруг фашисты, измываются над тобой, бьют и ты не можешь даже им в морду плюнуть… Это можно терпеть?
Алёша тоже думал об этом, но никого не спрашивал, не мог спросить.
— Ты думаешь, его не били, не мучили?
Встревоженный Алёша молчал.
— Они гады! Гады! — крикнул Макар и с силой ударил кулаком по миске, которую держал Алёша.
Миска с треском распалась на куски. Макар наподдал черепки ногой и вскочил на большой старый матрац. Пыль окутала его, будто он стоял в дыму боя, готовый сразиться с противником.
— Макарка! — крикнул снизу Степан Егорович. — С потолка сыплется! Поаккуратней!
Макар спрыгнул с матраца и сказал оторопевшему Алёше:
— Они хотели сделать из нас рабов, как в Древнем Египте.
— Каких — в Египте? — спросил Алёша.
— Вы ещё не проходили про Египет, — сказал Макар. — Только мало чего они хотели, всё равно у них ничего не вышло. Ты сам, Алёшка, подумай: ну какие из нас с тобой могут быть рабы?
«Конечно, — подумал Алёша, — мы с Макаром всё равно бы стали сражаться и сражались бы изо всех сил, так, чтобы фашистов нигде не осталось ни одного».
Алёша вслед за Макаром спустился с лестницы. Его подхватили папины руки, подхватили и понесли.
—
Уже поздно. Алёша лежит в постели, укрытый одеялом. Он думает про своего папу и про то, о чём они говорили с Макаром на чердаке.
«Как же это могло случиться, что папа попал в плен?»
Алёша закрывает глаза. Он видит папу в шинели, с автоматом. Из-за снежных сугробов к папе бегут фашисты. Папа стреляет, но фашистов очень много, наверное, больше, чем сто.
Рядом с папой Алёша видит себя: у него тоже автомат и он тоже стреляет. Фашисты уже совсем близко.
«Какое вы имеете право?..» — кричит Алёша.
И всё пропадает…
Алёша чувствует, как он вместе с кроватью поднимается высоко-высоко. Он летит в тишине, крепко прижавшись к подушке…
— Уснул, — говорит мама, входя в комнату.
Папа зажигает лампу, и ещё долго в их окошке горит свет.
Каждый день они встречали маму
Мамин отпуск кончился, и она снова стала по утрам уходить на работу.
Алёша с папой оставались дома вдвоём. Вот теперь бы им поговорить: про то, как папа воевал и как могло случиться, что он попал в плен. Но папа ни о чём не рассказывал. Всё сам расспрашивал о том, как они без него жили одни. Кто им сложил печку? Откуда у них дрова?
Алёша не всё знал и часто звал Макара — тот всё помнил. Но на один, самый важный вопрос Алёша ответил сам.
Папа как-то задумался, а потом спросил:
— Значит, вы меня ждали? А никогда не подумали про меня, что я…
Алёша понял.
— Мы не думали, — сказал он, — даже ничуточки не думали.
— Он всё спорил, — сказал Макар, — что вас не могут убить, а просто вы затерялись где-то на войне, а потом найдётесь.
— Вот и нашёлся, — сказал папа, встал, снял с гвоздика шинель и скомандовал: — Ну, Алёшка, нам пора!
Они каждый день ходили встречать маму. Приходили к метро, наверное, за целый час и гуляли.
У них замерзали ноги, и они по очереди бегали вниз погреться. Двоим сразу уйти нельзя, потому что в метро было два выхода и они боялись прозевать маму.
Однажды они пошли с папой встречать маму прямо на её работу. Они ехали в метро, потом на автобусе и наконец пришли к большому саду, который был огорожен высоким забором. У ворот их остановил сторож, но папа с ним поговорил, показал маленькую книжечку, сторож их пропустил и даже указал, как идти дальше.
— Вот так пойдёшь, — сказал он, — аккурат в лабораторию упрёшься.