Самый опасный человек
Шрифт:
– Развяжите его и усадите на стул, – распорядился тот.
Освобожденный от веревок Большаков встал, после первого же шага вскрикнул и потерял равновесие. Наверняка упал бы, не поддержи его товарищ и сослуживец.
– Что с вами? – проявил участие незнакомец.
– Нога, – простонал старший лейтенант.
– Перелом? – отчего-то забеспокоился тот.
– Вряд ли. – Николай осторожно шагнул раз, другой. – Видимо, просто растяжение. Но все равно больно.
– Потерпишь, – хмыкнул Поздняков. – Ты же у нас герой.
– Постараюсь. – Большаков
– Ну, что, красавчик, – начал было по новой речь особист, но тут его прервали.
– Вам пора возвращаться, друг мой, – прозвучал облеченный в вежливую форму приказ. – Идите готовиться, а мы тут сами во всем разберемся.
– Хорошо, – кивнул Поздняков. Миновал стоявшего у входа здоровенного, как культурист, мулата и шагнул в темноту.
– Ну, что, давайте знакомиться. – Странный персонаж присел за стол напротив Большакова. – Ваше имя мне известно. А меня зовут Бенедикт.
– Англичанин? – подал голос Николай. – Странно как-то.
– Чистокровный, – кивнул тот. – А еще баронет, потомок, уж поверьте, славного и знатного рода. Не буду настаивать, чтобы вы обращались ко мне «ваша светлость», достаточно просто «сэр». Впрочем, на этом тоже не буду настаивать.
– Секретная служба? – удивился Большаков. – Какого, простите, черта вы здесь делаете?
– Всей грудью дышу воздухом шпионажа [5] , – улыбнулся тот. – Уже несколько лет, не без успеха, надеюсь, работаю на правительство, – усмехнулся, – бывшей колонии, сами догадываетесь, в какой организации. Такая вот ирония судьбы.
5
Д. Дефо – английский писатель, а еще шпион. Человек крайне интересной биографии.
– Точно, – осторожно изобразил кивок Большаков. – Она самая. Ну и?
– А не перейти ли нам на ваш родной язык? Полагаю, так вам будет удобнее, да и мне практика не помешает.
– Как скажете.
– Отлично. – Раскрыл фасонистый портсигар из самой настоящей орудийной бронзы по виду. – Не желаете? Ну, как знаете. – С удовольствием закурил. – Не буду утомлять вас долгой болтовней. Контору, что я представляю, очень интересует нечто, находящееся на балансе вашей части. Догадываетесь, что конкретно?
– Плакаты из Ленинской комнаты? – предположил Николай.
Он тоже, не понять зачем, пытался вести беседу в стиле сидящего напротив: вежливо и слегка иронично. Получалось неважно, мешала гудящая от боли башка.
– Рад, что вы не растеряли чувство юмора, но – нет. Всего-навсего блок из радиосистемы настройки частот. Буду весьма признателен, если вы извлечете его из радийной машины и передадите нашему общему другу Юрию. Он, видите ли, решил переехать на жительство в Штаты. Премии за этот приборчик с лихвой хватит, чтобы там как следует обустроиться. Еще и вам останется, если вздумаете составить ему компанию. Кстати, как вам мой русский?
– Очень даже неплохо, – покривил душой Большаков. На самом деле Бенедикт, который сэр, изъяснялся на его родном языке просто на зависть: шикарный словарный запас, едва различимый акцент.
– Благодарю. Что скажете по поводу моего предложения?
– Надо подумать. – Николай вздохнул. – Позвольте сигарету.
– Бога ради, – раскрыл портсигар, щелкнул зажигалкой.
Глава двенадцатая
– Значит, я, – начал после короткой паузы Большаков, – возвращаюсь на объект. К утру-то успею? – Глянул было на часы, но не обнаружил их на привычном месте.
Мулат радостно рассмеялся и продемонстрировал собственное запястье. С его, большаковским «Ориентом». Уже бывшим.
– Билли коллекционирует взятые в качестве трофея часы, – пояснил, на сей раз по-английски, Бенедикт, – но с радостью вернет их вам, если договоримся.
Смех прервался, здоровяк нахмурился. Видимо, вертать взад награбленное в его планы не входило.
– Я успею вернуться до рассвета? – повторил вопрос Николай. – Поймите, это важно.
– Запросто, – кивнул баронет и потомок. – Мы не так далеко от вашей части. Только вот что…
– Что?
– Читаю на вашем простом и честном лице искреннее желание меня обмануть. Предупреждаю сразу: не выйдет.
– Да я в мыслях… – пробормотал Николай.
Схватился за голову и застонал. Что называется, накатило.
– Аспирину? – забеспокоился англичанин.
– Будьте так любезны, мать вашу…
– Ну, как? – прошло минут десять.
– Легче, – признал Большаков. – Можно сказать, почти сносно.
– Тогда продолжим, дружище. Видите ли, я совершенно не доверяю бумагам, поэтому вам не придется ничего такого подписывать. По крайней мере, сейчас. Пойдем, как сказал один ваш вождь, другим путем.
– Это как?
– Просто, как все гениальное. Вчера, до вас еще, мои ребята прихватили двоих офицеров правительственных войск и одного унтера. Поэтому вы для начала дадите мне честное слово офицера и джентльмена сотрудничать с нами, а потом перережете всем троим глотки. Уверен, справитесь. А мы это, – достал из объемистой сумки фотоаппарат, самый настоящий Polaroid, – увековечим для потомков. Как вам это?
Большаков молча покачал головой.
– Зря вы так, честное слово. – Бенедикт наклонился и похлопал его по плечу. – Обезьянок этих пожалели, что ли? Они того не стоят, уж поверьте.
– Не обижайтесь, но нет, – прозвучало в ответ. – Воспитание не позволяет.
– Это как бы вам не пришлось обижаться, – расхохотался англичанин. – Я же вам не рассказал самого главного. Знаете, что последует в случае гордого отказа с вашей стороны?
– Элементарно, – пожал плечами старлей. – Шлепнете, и все дела.
– Не все так просто, – покачал головой баронет. – Шлепнут, конечно же, но не сразу. И не мы. Видите ли, прошлой ночью ваши люди несколько сурово обошлись с боевыми пловцами из ЮАР. И это еще не все.