Самый страшный кошмар лета (сборник)
Шрифт:
Илья успокоился и тоже отправился за дровами.
– Ань, а расскажи еще об этой девушке, ну, у которой русалки парня увели, – попросила Маша.
– Я же уже рассказывала, – Анна недовольно повела плечами, она неотрывно следила за тем, как Маша крутит в пальцах перламутровый гребень. Наташа тоже никак не могла оторваться от разглядывания Пашкиной находки.
– Удивительная вещица, – бормотала она, – вроде бы ничего особенного, а тянет к ней.
– Я бы не стала его подбирать, – Анна резко отстранилась от гребня. –
– О, ты имеешь в виду русалок, да? – у Маши загорелись глаза. – Знаешь, я тоже думала об этом, что, если его русалка потеряла? Она же непременно искать будет, да? Если будет, то я, конечно, отдам, – заверила она, – было бы ужасно интересно увидеть настоящую русалку!
Анна тяжело вздохнула.
– Машунь, – улыбнулась Наташа, – все это очень романтично, но маловероятно.
Анна хмыкнула.
– Тем более, – уперлась Маша, – если этот гребешок просто гребешок, то и говорить не о чем, а если он действительно принадлежит русалке? Вот и будет способ проверить. – Она вскочила с ветки, подбежала к самой воде и, вытянув вперед руку с гребешком, громко крикнула:
– Эй, водяная дева, я нашла твою пропажу, если тебе нужен гребень, приходи, возьми!
Анна мгновенно очутилась рядом и резко оттащила Машу назад.
– Не глупи, – тихо, но грозно выдохнула в самое ухо. Маша счастливо улыбнулась:
– Так здорово, что ты в них веришь.
– Ни в кого я не верю, – отрезала Анна и отошла к костру, где ребята уже установили рогатины и повесили котелок с водой для чая.
Расстелили вокруг туристические коврики, расселись. Возбужденная Маша все никак не могла успокоиться и приставала с расспросами к Анне:
– Правда ли, что русалки боятся и убегают, если их гнать березовыми ветками? А если при себе будет пучок полыни, то русалка действительно не сможет напасть? А на женщин они ведь не нападают, да? Я читала, что только на мужчин, они себе мужей ищут, правда?
Анна сначала отвечала уклончиво:
– Мало ли что болтают, язык без костей.
Но Маша не отставала:
– Ты рассказывала о всяких языческих духах. Но сама-то ты как думаешь, кто такие русалки? Откуда они берутся? Они красивые или страшные? Это прелестные девушки с зелеными волосами или бездушные монстры с рыбьими хвостами?
Маша тараторила без умолку:
– Я читала один рассказ о русалках, там дело происходило много лет назад, может, в девятнадцатом веке, а может, и раньше. Одна крестьянская девушка полюбила богатого и знатного молодого человека, он пообещал жениться, а сам бросил ее. От горя она утопилась и стала русалкой. Мать попыталась спасти ее, сходила к колдунье, а та дала черную свечку и потребовала, чтоб мать в церковь – ни ногой. Во время русалочьей недели мать выследила утопленницу и при помощи свечки заставила ее пойти домой, но дома девушка омертвела и целый год просидела неподвижно у стола, где горела черная свечка. А через год свечка прогорела и погасла, русалка очнулась и убежала к своим. Потом этого парня, который ее соблазнил и бросил, нашли мертвого в лесу, говорили, что его защекотали русалки…
– Жесть! – высказался Пашка.
– На Гоголя похоже? – предположил Егор.
– Нет, у Гоголя совсем по-другому, – не согласилась Наташа. Заспорили. Вода в котелке вскипела. Анна неспешно заварила чай, в разговоре девушка почти не участвовала. Солнце село. Поляну окутал сумрак, вокруг костра плотной завесой висели комары, самые нетерпеливые набрасывались на ребят, но их было немного, дым и огонь разгоняли и вечерний сумрак, и сырость, поднимающуюся от озера, и оголодавших кровопийц.
– Так вот, мне интересно, русалки – это всегда утопленницы? Самоубийцы? – обращаясь сразу ко всем, спросила Маша.
– Не только, – неожиданно подала голос Анна, – если утонет ребенок, некрещеная девочка, то она тоже превратится в русалку. Именно поэтому детям запрещали купаться в русалочью неделю и ходить в лес или поле.
– Какой ужас! Русалки воровали детей? – воскликнула Маша. – Но зачем?
– Что значит – зачем? – Анна аккуратно разливала чай по кружкам. – Русалки как таковые, вообще-то, нечисть, нечистая сила, воздушные и водяные духи – изначально бесовское порождение, нежить, одним словом. Русалка-утопленница ничего общего не имеет с той, кем она была когда-то. И далеко не каждая утопленница превращается в русалку, а только самоубийца.
– Народ, давайте сменим тему, – взмолился Пашка, – ну ее, эту дохлую рыбу.
– Паш, помолчи, – прикрикнула на него Маша и снова повернулась к Анне: – Значит, ребенок не может превратиться в русалку, ведь ребенок не по своей воле тонет?
– Меня мати родила, некрещеную хоронила… – тихонько пропела Анна.
– Я крещеная, – с гордостью заявила Маша. Ребята переглянулись.
– Блин, а я крестик не ношу, – воскликнул Пашка, – теперь меня точно утащит к себе какая-нибудь русалочка.
– Тихо! – Наташа встрепенулась и прижала палец к губам, разговор оборвался, все замерли. – Слышите? Там как будто плеснуло…
Егор встал и направил фонарик на озеро. Синеватый луч пробежал по гладкой, как стекло, воде, маслянисто поблескивающей, тихой.
– Рыба, наверно, – преувеличенно бодрым голосом сообщил Егор. – Здесь наверняка много рыбы? А, Вить?
– Да, рыбы хватает, – ответил Виктор.
– Жаль, удочки не взяли.
– У нас там есть кое-какие снасти, – сказал Виктор, – но я в этом мало понимаю.
И снова все замолчали, прислушиваясь. Но слышны были только вскрики ночной птицы, потрескивание углей в костре да чуть слышный скрип старого дерева.
– А что, если мы им мешаем? – шепотом спросила Маша.
– Кому? – выдохнула Наташа.
– Русалкам. Они сейчас наблюдают за нами и не могут выйти, потому что нас слишком много, и костер… у меня лицо горит, так всегда бывает, когда кто-то за мной наблюдает, – объяснила Маша.
– Харе, Мась. – Пашка вскочил на ноги и громко крикнул, сложив ладони рупором: – Э-ге-гей! Нечисть подводная, выходи! Биться будем! – Его крик утонул в тишине, как в вате, словно его проглотили.