Самый тёмный лес
Шрифт:
– Ты передумал? – обратилась к нему… скорее всего, его Аня. Угрюмая и недовольная, значит, точно она.
– Нет, идем отсюда быстрее.
Хитромор чуть ли не бегом вернулся в машину и захлопнул за собой дверь.
– Жми уже на газ, полукровка! – рявкнул он, глядя, как Аня и пристегивается.
– Что с тобой?
– Это с тобой что!
Она тяжело вздохнула и наконец вернула машину на дорогу.
– На будущее: бросать автомобиль открытым на заправке не стоит. Если хотел зайти в магазин, стоило сразу так сказать. Или что ты там хотел… сделаешь
– Давай помолчим, прошу.
Его нервное предложение было принято с удовольствием, предположительно Аня включила музыку (вкус у нее так себе, слушает пресную современность) и потеряла всяческий интерес к спутнику. Пока тот напряженно мыслил. С этой Аней что-то не так, дураку ясно, и дело не только в ужасном музыкальном вкусе. И углядел это один лишь Хитромор. Потому что он из лесного народа и способен видеть сквозь любые чары? Он не слишком понимал, как все с людьми работает. Да и с полукровками тоже, хотя с этими он хотя бы встречался чаще… Стоп! Аня ведь полукровка, быть может, в этом все дело? Ответы необходимы, и срочно.
Еще бы зуд по всему телу не отвлекал.
– В чем твоя ущербность? – напряжено спросил он, разглядывая размытый профиль девушки. Теперь она перестала выглядеть копией всех подряд и вернулась к прежней неописуемой безликости.
– Что?
– Нестор выглядит, словно нескладное дитя, говорит как дитя. Он ущербен. И ты тоже, раз полукровка. Так в чем твоя ущербность?
– Моя главная ущербность – несвободная воля. К примеру, я не могу прямо сейчас остановить машину и живьем закопать тебя в ближайшем лесу. А мне этого ужасно хочется еще со вчерашнего вечера.
– Однажды я так закопал своего брата. Воука, – припомнил Хитромор. – Выгадал момент, когда тот крепко уснул, вытащил его на улицу, и закопал. Но он выбрался уже к полудню, поэтому приятного мало. Вот если бы он дня три провозился, папа был бы доволен.
– Доволен?!
– Конечно. Отец охоч до подобных развлечений, иногда собирал весь лес и давай придумывать для нас, детей его, испытания. А лес делал ставки на победу и наблюдал. Как в «Голодных играх», только никто не умирал. Почти. Так, пара-тройка братьев, но они слабаками уродились.
– И это делал ваш отец? Стравливал вас, детей?
– Удивление в твоем голосе… удивляет. Ты же не чужая в лесу!
– Но… вы же принцы и принцессы. Дети короля.
– И что? Я ведь уже говорил, сколько нас во всем лесу. Заведи ты несколько сотен детей, тоже начала бы швыряться ими направо и налево, в конце концов, собственное веселье намного важнее, чем пятьсот двадцать третий ребенок, и неважно, принц он или принцесса.
– Кажется, ты молчать предлагал, – некстати вспомнила Аня. – Так помолчим.
Это Хитромора устраивало, но ровно до тех пор, пока он не вспомнил, с какой целью завел этот разговор. У него же миссия, а он скатился в рассказы про семейные отношения, как какой-нибудь Угрим! Хотя нет, Угрим бы как начал хвастаться бесконечными победами над всеми братьями… гордость отца, чтоб его!
А у Хитромора дело вообще-то.
– Ты
Аня раздраженно выдохнула:
– О каком даре речь?
– Дар полукровки, бестолковый человек! Чем-то же полукровки должны отличаться от людей? И каждый, кого я встречал, имел ущ… особенности. Третий глаз на затылке, ветки вместо пальцев, умерщвление живого одним касанием… ущербность полукровок, понимаешь? Само ваше существование – ошибка, и это подчеркивается самой природой. Так всегда было.
– Не знаю, где ты этого нахватался, но все знакомые мне полукровки мало чем отличаются от людей. Мы устойчивы к вашим чарам, видим скрытое, без проблем ориентируемся и выживаем в лесах, местные жители принимают нас за своих. Но это все, никаких… убийств прикосновением.
Бред какой-то. Может, она стесняется своей сути? Или скрывает от него слабость? Ладно, признаться честно, за тридцать лет, проведенных в обнимку с телевизором, Хитромор малость подзабыл прежнюю жизнь, окостенел. Вчера его буквально выбросили в мир и принудили выживать, общаться, но теперь-то он вспомнил, что к чему! И про полукровок вот вспомнил. Мог еще вчера, между прочим, подумать об этом, но как-то раньше эти полукровки слишком мало его занимали.
А сейчас он сообразил. И правда ведь, пример братца перед глазами! Вечный недоросль с писклявым голоском жалкого щенка. А сколько ему подобных Хитромор встречал в прошлом? Да полно! И у всех, у всех имелись недостатки. Причем не скрытые, а на самом что ни на есть виду. Недаром над полукровками вечно потешались, считали их едва ли не хуже людей. Люди хотя бы задумывались людьми, а эти… нелепость.
– Не может быть, – в конце концов пропыхтел Хитромор. – Ошибки природы всегда имели выраженные черты.
Машина резко затормозила.
– Выметайся, – рыкнула Аня.
Хитромор огляделся:
– Мы уже приехали?
– Нет, ты мне надоел. До места сам доберешься.
– Но…
– Что «но»? Растворяться больше не умеешь? Ах ты ж бедная ошибка природы.
– Обиделась на меня, что ли? Но я же правду говорил! – возмутился Хитромор. – Ты вообще меня слушала? Со стороны виднее, и вот что увидел я: ты настолько бесцветна, что с легкостью походишь на каждого встречного человека, тебя невозможно запомнить! Что это, если не ущ… дар полукровки. Мимикрия.
– Нет у меня такого дара!
– Еще как есть!
– И видишь его только ты, и никто больше? А глаз на затылке того парня тоже только ты мог разглядеть?
– Нет, его все видели. Глаз-то огромный был, величиной со спелое яблоко.
Теперь Хитромор задумался – а ведь правда, в словах этой Ани есть смысл. Неужели дело не в факте ее рождения, а в чем-то другом? Какая там была первая версия? Чары, точно. На ней какие-то чары, природу которых трудно распознать. И полукровка настроена это отрицать, вон как злобно зыркает. Хммм…