Самый темный соблазн
Шрифт:
Возможно, именно поэтому он первым расправился с Баденом.
Ни один из Повелителей не знал, что он разговаривал с Баденом перед тем, как прислать Приманку, которая соблазнила мужчину и привела его к смерти. Баден сам устроил личную встречу. Ни один из них не знал, что Гален поклялся оставить бессмертную армию в покое и остановить войну, если Баден пожертвует собой.
Баден, одержимый демоном Недоверия, не поверил клятве Галена, но как бы, то, ни было, заключил сделку, на всякий случай. Гален понимал: это произошло, потому что
Приманка — Хайди, одна из хранителей Ненависти — пришла к воину, не подозревая, что жертва знает к чему его приведут. Баден не хотел, чтобы его друзья знали, как охотно он "вырыл" себе могилу. Также не хотел, чтобы они были свидетелями такого события, но воины, несомненно, последовали за ним. После случившегося не было прекращения войны, даже если бы Гален и пожелал этого. Чего он, конечно, не пожелал.
— Гааааалеееен, — отозвался эхом тихий, страдальческий стон, пока Эшлин корчилась на каменном алтаре. Лицо у неё покраснело и опухло, вдохи сменялись короткими выдохами.
— Не проси у меня помощи, женщина. — Следующие полчаса были критически важными для выполнения миссии, и он не мог позволить ей отвлекать себя. — Я сказал твоему мужчине, что ему надо сделать, чтобы спасти тебя.
— Пожалуйста. Пожаааалуйста.
Боль пронзила его грудь. Если бы Гален сказал, что единственный способ гарантировать, что он отдаст детей отцу, был подползти к нему, она бы нашла для этого силы. Эшлин даже целовала бы и облизывала его ботинки. Она сделала бы всё, что он просил, неважно насколько это мерзко.
О, да, она любила своих детей. Они были плоть от плоти её, кровь от крови, и они будут любить её в ответ.
Ничто и никто никогда не принадлежали Галену, и только ему… кроме Легион. Дело не в том, что она предпримет всё необходимое для его спасения, но и он тоже не будет этого делать ради неё. НО. Да, у него всегда находилось "но". Он был её первым любовником… и хотел быть последним.
Он не был уверен, что с ней происходило, пока её насильно удерживали в аду. Не знал, чего она натерпелась. Но знал точно — он больше не будет её единственным мужчиной. Ещё одна причина, чтобы наказать её, наказать всех их.
— Младенцы, — снова сказала женщина Неназываемых. Неужели… он уловил тоску в её голосе? Она действительно хочет испытать счастье материнства? — Отдай. Мне.
Нахмурившись, мужчины повернулись к ней, ругаясь и споря о том, как можно избавиться от таких глупых желаний. В тот момент Гален решил, что бы не случилось с матерью, он не позволит Неназываемым забрать детей или причинить им боль.
Наконец-то, достойный поступок с его стороны. Добродеяние без хитрости и эгоизма. Теперь нельзя сказать, что он всегда был очень плохим.
— Г-Гален. Я з-здесь, как ты и просил.
Каждый мускул его тела напрягся, кровь немедленно воспламенилась, закипая внутри. Галлюцинация? Он принюхался,
Легион была здесь.
Его потрясло богатство и разнообразие эмоций, которые он почувствовал, когда повернулся, чтобы найти её. И вот она, на расстоянии нескольких футов. Легион стояла на краю основания храма, позади тянулись деревья. Она была прекрасна, хоть и не совсем такая, какой он её запомнил. Высокая, пышногрудая, с водопадом светлых волос и самыми приятными карими глазами. Губы были потресканными, как будто она их жевала. И Легион так сильно похудела, что футболка и спортивные штаны висели мешком.
Повелители не заботились о ней должным образом. За это они будут страдать больше, чем он изначально планировал. Она должна быть наказана, да, но его рукой и только его. Гнев затмил остальные чувства.
— Ты вооружена? — спросил Гален, не ожидая честного ответа.
— Я… — Её рука задрожала у горла, а пристальный взгляд устремился мимо него, глаза расширились. — Эшлин. — Легион рванула вперёд, только для того, чтобы отпрыгнуть назад, отчаянно избегая прикосновений, когда Гален преградил ей путь.
— Стой, где стоишь.
— О-отпусти её. — Заикание сказало ему больше, чем слова. Она боялась его. — Ты сказал, ч-что отпустишь.
— Легион, уходиииии! — закричала Эшлин между схватками. — Скажи Мэддоксу…
— Молчать! — рявкнул Гален. Он не потерпит никакого вмешательства в это дело.
Легион схватилась за живот, её кожа приобрела зеленоватый оттенок, подбородок задрожал.
Этот страх действовал ему на нервы. Прежде, она была храбра и полна огня, в котором выросла.
— Воины почти у нас, — сказал один из Неназываемых. — Мы перенесём их сюда сразу же, как сможем. А теперь, оставь женщин под нашим присмотром, чтобы ты мог сражаться, не отвлекаясь.
Таков был их план, и он сделал вид, что согласен. Время от времени, мысли, о том, чтобы позволить кому-то прикасаться к его женщине, раздражали. И когда он увидел реакцию Легион на эту идею — ледяная волна ужаса в стеклянных глазах с непролитыми слезами — он принял решение.
— Отойди, — сказал он ей. — Встань у развалин на окраине леса. И если ты только подумаешь о том, чтобы перенестись или убежать, я заставлю страдать человека.
В конце концов, Легион расплакалась, но сделала, как он ей приказал. Гален сожалел о растущей между ними пропасти и винил в этом Неназываемых.
— Что ты делаешь? — зарычал один из их.
— Отдай их нам, — вскрикнул другой.
У них была лишь одна слабость, о которой он знал. Неназываемые не могли взять то, что хотели, это должно было быть отдано им. Обычно они использовали хитрости, чтобы убеждать по доброй воле, как сделали это, чтобы получить Покров Невидимости от Страйдера. Когда обман не удавался, они прибегали к запугиванию своих жертв для подчинения.