Самый темный вечер в году
Шрифт:
Принесла собачью лежанку из кабинета и положила в третий угол, наполнила водой вторую миску и поставила рядом с первой.
К тому времени, когда Эми переоделась в пижаму, собаки уже разошлись по углам.
Она поставила шлепанцы рядом с кроватью, взбила подушки, забралась под одеяло и обнаружила, что Никки подошла к ней. Ретривер держал в пасти шлепанцы.
Возможно, поступок этот служил некой проверкой или предложением поиграть, но даже со шлепанцами в пасти Никки удавалось оставаться серьезной, и она очень уж пристально смотрела на Эми.
— Ты хочешь покучковаться? — спросила Эми.
Обычно Фред и Этель спали по углам. Но иногда, и не только в грозовые ночи, предпочитали устроиться на кровати с мамочкой.
Но, даже пугаясь грома, они не запрыгивали на кровать Эми без разрешения, которое давалось фразой: «Давайте покучкуемся».
Никки не знала этой фразы, но Фред и Этель тут же поднялись со своих овчинных лежанок в ожидании приглашения, со вставшими торчком ушами.
Вымотанной недавними событиями Эми требовался отдых. Но, с другой стороны, сон частенько приходил к ней быстрее, если она ощущала лежащих рядом собак.
— Хорошо, детки. Давайте покучкуемся.
Этель тут же подбежала к кровати, прыгнула.
Фред последовал за ней. Какое-то время собаки возились, устраиваясь поудобнее, потом свернулись калачиком и с удовлетворенным вздохом затихли.
Оставшись у кровати, со шлепанцами в пасти, Никки по-прежнему смотрела на новую хозяйку.
— Дай, — Эми протянула руку, и собака отдала добычу.
Эми поставила шлепанцы на пол у кровати.
Никки подняла их, предложив снова.
— Ты хочешь, чтобы я с тобой куда-то пошла? — спросила Эми.
Большие темно-карие глаза собаки выразительностью не уступали человеческим. В этой породе Эми нравилось многое, но больше всего — прекрасные глаза.
— Тебе нет нужды выходить. Ты пописала, когда мы приехали.
Красота глаз ретривера могла соперничать только со светящимся в них умом. Иногда, как в этот момент, собака напрягалась, чтобы передать сложную мысль прямотой взгляда и его концентрацией, потому что, увы, не обладала даром речи.
— Дай, — повторила Эми, и вновь Никки повиновалась.
Чтобы собака наконец-то поняла, что шлепанцы должны стоять там, куда она их поставила, Эми перегнулась через край кровати и вернула их на пол.
Никки тут же их подхватила.
— Если твое решение продиктовано предпочтениями в моде, то ты ошибаешься, — заявила Эми. — Это отличные шлепанцы, и я не собираюсь от них избавляться.
Положив морду на лапы, Этель с интересом наблюдала за ними. Положив подбородок на голову Этель, Фред тоже наблюдал, но с более высокой позиции.
Как детям, собакам требуется дисциплина, и наиболее уверенно они чувствуют себя, если знают правила, по которым живут. И самые счастливые собаки у ласковых хозяев, которые спокойно, но твердо требуют уважения к себе.
Тем не менее в отношениях с собакой, которой сильно досталось от прошлого хозяина, следовало проявлять сдержанность и благоразумие.
На этот раз, получив шлепанцы, Эми упрятала их под подушку.
Никки восприняла такое развитие событий с удивлением, потом улыбнулась, возможно, торжествующе.
— Только не думай, будто это означает, что я собираюсь быть на собачьем конце поводка, — Эми похлопала по матрацу. — Никки, сюда.
Собака поняла то ли саму команду, то ли жест. Перепрыгнула через Эми на кровать.
Фред убрал морду с головы Этель. Сама Этель закрыла глаза. Никки последовала примеру других деток Эми, свернулась, устраиваясь поудобнее.
Глядя на умиротворенные морды, Эми не могла не улыбнуться и удовлетворенно вздохнула, точь-в-точь как собаки, отходя ко сну.
Чтобы по бунгало не валялась собачья шерсть, утром она ежедневно по тридцать минут вычесывала Этель и Фреда, еще десять — вечером и раз в день пылесосила все комнаты. Появление Никки добавляло ей работы, но каждая минута того стоила.
Выключив лампу, Эми ощутила себя невесомой, плывущей по морю сна, в которое и начала погружаться.
Но ее зацепил и вернул назад крючок на леске, брошенный с берега воспоминаний: «Я должна брать шлепанцы в кровать, чтобы во сне не ходить по лесу босиком».
Глаза Эми открылись из темноты в темноту, на мгновение она не могла дышать, словно поток прошлого заполнил ее горло и легкие.
Нет. Эту игру со шлепанцами Никки не могла затеять для того, чтобы напомнить ей о давнишнем разговоре насчет прогулки во сне по лесу.
Новая собака была всего лишь собакой, и больше никем. В штормах этого мира всегда можно найти путь вперед, но назад — никогда, все равно — к спокойному времени, или к бурному.
Для стороннего наблюдателя все собаки загадочные, их внутренняя жизнь более сложная, чем может представить себе наука, но какой бы ни была природа ума или состояние души, они ограничены мудростью их вида, и каждая исходит в своих действиях из собственного жизненного опыта.
Тем не менее эти шлепанцы под подушкой напомнили Эми о другой паре шлепанцев и о словах из далекого прошлого: «Я должна брать шлепанцы в кровать, чтобы во сне не ходить по лесу босиком».
Этель начала тихонько похрапывать. Фред всегда спал тихо, за исключением тех случаев, когда ему снилось, что он за кем-то гонится или гонятся за ним.
Чем дольше лежала Эми, прислушиваясь к ровному дыханию Никки, тем сильнее крепла ее убежденность в том, что собака не спит, более того, не просто бодрствует, но наблюдает за ней в темноте.
И хотя усталость никуда не делась, заснуть Эми уже не могла.
Наконец, не в силах сдерживать любопытство, она потянулась к тому месту, где свернулась калачиком собака, ожидая, что подозрения ее не подтвердятся, что Никки крепко спит.