Самый вкусный пирог в мире
Шрифт:
– Какая книга? – спросила я, когда полицейский отошел. Виктор посмотрел куда-то сквозь меня и ответил:
– «Академия кухни». Девятый том.
Я знала «Академию кухни» - Виктор Фаренти каждый год выпускал новый том, их было уже восемь, и там действительно были очень хорошие рецепты блюд со всех концов света. Но Виктор…
Не может быть. Нет, это невозможно!
– Ты написал ее. И еще восемь томов до этого, - сказала я. Виктор кивнул и провел ладонями по лицу. Он был похож на человека, который пытается проснуться и
Виктор Фаренти, великий кулинарный критик, который одной своей статьей поднял «Трех кошек» на вершину известности. Мой муж.
Мне захотелось заорать в голос.
– Ты Виктор Фаренти, - едва слышно сказала я. Он кивнул – человек под Рукой тишины не только успокаивается, он еще и говорит чистую правду.
– Не может быть, - прошептала я и ответила себе: может. У него такие ножи и специи на кухне, которые не по карману тому, кто просто умеет готовить. Да обычный человек и не подумает о том, что ванвирские ножи режут намного лучше и тоньше других – обычный человек и не знает таких слов.
В отличие от великого кулинарного критика. Который ворвался в мою жизнь – и я понятия не имела, зачем.
Кажется, я уже никогда и ничему не удивлюсь. Никогда.
4.3
Виктор
После того, как я поговорил с проворным страховым агентом, который с поклонами и выражениями сочувствия и почтения сообщил, что деньги за квартиру я получу уже завтра, я взял Глорию и домовых и отправился к Бруно. Когда от Глории повезло прохладой, я как-то вдруг успокоился. Мне стало легче дышать, и истерика, которая поднималась из глубины моей души, сразу же улеглась.
Я потерял все. Рукопись девятого тома "Академии кухни" была почти закончена - да, я её восстановлю, но на это уйдёт несколько месяцев. Коллекция моих рецептов, ножи, каждый из которых стоил целое состояние, посуда... У меня ничего не осталось. Только обгорелая пустота.
До дворца мы дошли за несколько минут. Я то и дело запускал руку в волосы, понимая, что готов закричать, но от Глории, которая шла рядом, снова веяло прохладой, и это помогало опомниться. Она выглядела спокойной, очень спокойной, и я подумал, что тут дело тоже в магии.
Она не говорила ни слова, и сквозь тишину, которая меня окутала, пробивалось удивление. Я ведь признался в том, кем был на самом деле, я рассказал правду о себе, но Глорию это даже не встревожило – по крайней мере, она выглядела очень спокойной.
– Как ты?
– спросил я, когда один из охранников дворца отправил сообщение Бруно и приказал нам ждать на скамье. Мы сели, Глория устало провела по лицу ладонями и ответила:
– Через час кончится действие Руки тишины, и я буду плакать. Пока все в порядке… насколько это возможно.
Рука тишины. Вот, значит, как это называется.
Она сделала паузу и добавила неожиданно дрогнувшим голосом:
– Я потрясена, Виктор. Я потрясена до глубины души.
– Я влюбился в твой пирог, - признался я, понимая, что снова буду говорить только правду и не смогу этому противостоять. И это окончательно все разрушит, потому что не родилась еще такая женщина, которая простила бы женитьбу на ней ради рецепта пирога.
– Мне захотелось познакомиться с тобой поближе, подружиться... потому что такой пирог может испечь только очень хороший человек. Я написал ту статью, чтобы к тебе пришло больше гостей, потому что ты мне понравилась...
– И ты женился на мне, чтобы получить рецепт пирога? Для девятого тома «Академии»?
На свое и её счастье я не успел ответить. От дворца к нам торопливо шёл Бруно, и мы поднялись со скамьи и поклонились.
– Будет, будет этих церемоний!
– махнул рукой принц. Седьмой сын короля, он никогда не взошел бы на престол, и поэтому всегда держался по-свойски. Да и внешне он напоминал не принца, а добродушного мельника.
– Сочувствую, дружище! Я видел из окна, как горела твоя квартира, это ужасно. Что со страховкой?
– Сказали, все выплатят, - ответил я и, посмотрев на Глорию, произнес: - Знакомься, это моя жена, Глория Фьярвисдоттир. Её кафе сгорело час назад, и постарался тот же, кто сжег мою квартиру. Нам нужна твоя помощь, Бруно.
Бруно уважительно посмотрел на Глорию, которая вновь поклонилась с поистине владыческим достоинством, и сказал:
– Чем могу, помогу. Пойдёмте ко мне. Это ваши домовые, господа Глория?
– Мои, - кивнула Глория, посмотрев на домовых с теплом и любовью. Они прижимались к её ногам, испуганно теребили подол её платья и не поднимали глаз на принца.
– Идём, я прикажу смазать их ожоги, - ответил Бруно. Я знал, что он не выносит, если кому-то рядом с ним плохо, и делает все, чтобы залечить чужие раны – в отличие от братьев и сестры, которые почти не обращали внимание на проблемы окружающих. Ему бы стать врачом – но он учился на юриста и несколько лет назад занимался внутренней разведкой.
Когда мы вошли во дворец, то меня стало знобить. Должно быть, действие заклинания иссякло раньше, чем думала Глория, и на мгновение мне сделалось жутко до боли в груди. Я потерял свой дом и вещи, а теперь могу потерять и её.
Глория была уверена в том, что я женился на ней из-за рецепта. Что я спасал её от Айзена только ради того, чтобы украсить свою книгу грушевым пирогом. Это была... нет, не правда.
Я все равно женился бы на Глории, если бы знал о том, что "Кошек" и мой дом сожгут дотла.
Бруно верно оценил выражение моего лица, потому что, как только мы пришли в его покои, налил нам по бокалу хорошего бренди.
– Ну, друзья мои, немного. В медицинских целях!
Глория едва пригубила бренди, я осушил бокал одним глотком, как видавший виды пьяница.