Самый вкусный пирог в мире
Шрифт:
– Виктор, - прошептала я и улыбнулась.
2.1
Виктор
Полевые летние цветы осенью это редкость, но у меня был знакомый, который мог достать все, что угодно, хоть беса в ступе. Деньги способны принести вам все, а если мне было что-то нужно, то денег я не жалел. Курьер отрапортовал, что букет был доставлен, передан в нужные руки, и барышня осталась очень довольна.
Я довольно улыбнулся. Глория была эльфийкой, которая воспитывалась гномом и дружила с орками. К ней нужен был особенный подход. Романтический. В обычной жизни я носил облик этакого простачка – кому,
Вечером мне принесли «Столичный вестник» с моей авторской колонкой. На этот раз в ней вышел обзор ресторана «Пряная радость» - я скользнул взглядом по черным строчкам и представил, как в эту минуту хозяин заведения рвет волосы от досады и злости. А чего он хотел? Хорошего обзора для ленивых официантов, сухой отбивной и теплого салата, который холоден изнутри, словно сердце старой девы?
Мне всегда была нужна правда. И я не солгал ни единым словом.
После перевязки, когда доктор обновил заживляющую мазь и обрадовал меня тем, что завтра вечером я уже отправлюсь домой, я попросил у него чистую бумагу и сопроводил просьбу серебряной полукроной. Обзор погребка «У трех кошек» вышел неожиданно мягким для Виктора Фаренти – стряпня Глории сделала меня слишком добрым.
«Если вы хотите скрасить скверную столичную кухню чем-то приятным, то рекомендую «У трех кошек» на Малой Морской. Их грушевый пирог стал для меня откровением – нежный, очень осенний вкус, несомненная свежесть и обязательная вторая порция. Кстати, там варят кофе по особому рецепту, с солью, и это хорошо проявляет его насыщенный аромат. Что касается основных блюд, то погребок, разумеется, уступает крупным игрокам на кулинарном рынке столицы, но способен порадовать тех, кто любит почти домашнюю еду, как у мамы».
Я добавил еще несколько добрых слов в адрес Глории, и вскоре письмо отправилось в «Столичный вестник». Завтра вечером выйдет статья – я надеялся, что смогу увидеть выражение лица Глории, когда она ее прочтет. Сам Виктор Фаренти, великий кулинарный критик, который способен одним росчерком пера вознести повара на вершину славы, похвалил ее грушевый пирог!
Она будет петь и плясать, это точно.
Интересно, если она обучалась магии, то почему пошла работать поварихой? Я отправил еще одну записку, в которой просил своего знакомого в министерстве артефакторики узнать все, что можно, о Глории Фьярвисдоттир, и обрадовался тому, что эта больница настолько приличное заведение, что для пациентов предусмотрена почта. За дикие деньги, конечно, но я давно знал, что деньги не имеют значения.
Ответ пришел через час – нам как раз принесли ужин. Картофельное пюре, которое, к моему удивлению, оказалось горячим и съедобным, и куриную запеканку, грубую, жесткую и несоленую. Я открыл конверт и прочел:
«Виктор, дружище! Если ты решил связаться с Глорией Фьярвисдоттир, то это самое глупое, что ты можешь совершить. Она сильная волшебница. Очень сильная. Все годы учебы в академии была отличницей, хотела идти в академическую магию, и ей обещали место на кафедре боевой магии. Впрочем, ты и сам знаешь, что обещать не значит жениться: ее место понадобилось какому-то родственнику ректора, и Глорию завалили на выпускном экзамене. И все бы ничего! Да только тот родственник сейчас в Первом Медицинском госпитале, умирает от опухоли мозга. И открылась она через несколько дней после того, как Глория получила диплом. Конечно, искали следы магии, но такая опытная волшебница как она, разумеется, успела замести следы. Так что лучше держись от
Я аккуратно разорвал письмо на клочки, доел куриную запеканку и, откинувшись на подушку, впервые подумал, что лезу туда, куда не следует.
Глория Фьярвисдоттир боевой маг. То, как она раскидала нападавших, впечатляло. А теперь еще и этот умирающий родственник ректора… Что, интересно, она сделает со мной, если узнает, что я начал за ней волочиться только ради того, чтобы выведать рецепт пирога?
«Если». Она этого не узнает. Никогда. Я всегда буду спортивным журналистом, простачком и дурачком – вот и все.
Лежать мне надоело. Я вышел в больничный коридор и первым делом наткнулся на долговязого орка – наверно, он шел к кому-то из больных. Однако незнакомец осклабился, ткнул меня в плечо и произнес:
– Виктор?
– Ну? – ответил я вопросом на вопрос. Там, где я был раньше, таких вот любопытных брали за задницу и упаковывали в конвертик в три движения.
– Баранку гну, - ухмылка орка стала еще шире. – Ты вчера пьянчуг нанял, чтобы они спектакль с ограблением устроили?
А вот тут мне стало несколько не по себе. История с наемниками должна была остаться тайной до конца их дней – и вот теперь какой-то орк об этом знал и притащился ко мне… зачем?
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, - с нескрываемым презрением процедил я, глядя ему в переносицу. Отличный способ смотреть свысока, даже если ты ниже ростом.
– Да все ты понимаешь, дорогуша. Даром я, что ли, весь день по больницам носился, искал тебя? У моего братюни из-за тебя рука сломана. Так что расплатиться бы надо!
Я, разумеется, не представлялся своим наемникам – они узнали мое имя, когда Глория окликнула меня. Где имя, там и адрес: если этот орк пришел меня шантажировать, то просто так не отстанет.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, - повторил я. Орк клацнул клычьями и спросил:
– А если твоя цыпа узнает, что ты ребят нанял, чтобы перед ней покрасоваться? А я знаю, где она работает и как домой идет. Кабы какой беды не случилось, а?
Вот ведь дрянь какая, ну ты только посмотри… Я кивнул, вернулся в палату и вышел с чистым листком бумаги и карандашом. Пристроившись на подоконнике, я стенографически написал несколько строк и, передав записку орку, спросил:
– Садовую улицу знаешь? – орк кивнул, радуясь, что разговор наконец-то перешел в практическую плоскость, и я продолжал: - Садовая, пять. Спроси Эрика и дай ему записку. Он расплатится. Вопросы есть?
Вопросов, разумеется, не было. Орк отсалютовал мне и пошел в сторону лестницы; я присел на подоконник и подумал, что хорошо, когда среди друзей есть маги и артефакторы.
Эрик вычистит память незадачливому шантажисту – и по ментальной цепочке проделает то же самое с выпивохами, которые с чего-то решили, что смогут потребовать с меня больше, чем я уже заплатил.
Глория ничего не узнает.
Никогда.
2.2
Глория
Я пришла домой в одиннадцать и, заварив кофе, села за стол, на котором расположилось мое личное изобретение. Никто и никогда не догадался бы, что это артефакт: просто серебряное блюдо, на котором лежит румяное яблоко – но стоит до него дотронуться, как яблоко начинает бегать по блюду и входит в контакт с таким яблоком на другом блюде. И тогда я вижу гостиную родительского дома, отца и маму, младших братьев – а они видят меня, и мы можем разговаривать.