Самый желанный мужчина

Бартон Беверли

Пройдя через кухню, он вышел в смежную с ней прихожую и оттуда – на веранду, где услышал голоса Ивонн и Джоли. Женщины сидели рядышком на широких перилах веранды и о чем-то беседовали.

– Может быть, ты хотя бы обдумаешь такой вариант ради Кларис? – спросила Ивонн.

Джоли замотала головой:

– Тетю Кларис устроит только один вариант: если я перееду в Белль-Роуз насовсем, а это совершенно исключено.

– Тогда дай ей несколько дней. Думаю, ты сможешь ненадолго забыть о своей неприязни ко второй семье

отца и…

– Неприязнь – это слишком мягко сказано. Я презираю Джорджетт. А Максу я не доверяю. Боюсь, я не способна скрыть такие сильные чувства даже ради тети Кларис.

– А как насчет сестры? Меллори ты не можешь ненавидеть.

– Она мне сестра только наполовину. Но ты права, у меня нет к ней ненависти. Имея такую мать, как Джорджетт, она достойна только жалости.

У Макса было два пути: он мог тихо вернуться в дом или выдать свое присутствие. Он выбрал последнее и негромко кашлянул. Обе женщины посмотрели в его сторону. Ивонн соскользнула с перил, а Джоли осталась сидеть, глядя на Макса.

– Ивонн, мама просила чашку чаю с мятой, – сказал Макс. – Не будещь ли так добра приготовить? Она в парадной гостиной.

– Да, конечно. – Ивонн оглянулась на Джоли: – Веди себя прилично, не забывай, что ты – Десмонд.

Ивонн прошла мимо Макса и скрылась в доме. Чувствуя на себе враждебный взгляд Джоли, Макс не спеша пошел к ней, он двигался подчеркнуто медленно. До того как он дошел до ограждения, Джоли спрыгнула с перил и пошла было прочь, но Макс схватил ее за запястье и вынудил остановиться.

– Не спеши, – сказал он.

Джоли дернула руку, но Макс держал крепко.

– Отпусти!

– Не сейчас. Только после…

Джоли подняла правую руку и занесла кисть, готовясь к нападению. Но не успела она замахнуться, как Макс тут же схватил ее и за правое запястье, так что ее руки оказались словно в наручниках. Противники сердито уставились друг на друга.

– Моя мать не заслуживает твоего презрения, а сестра не нуждается в жалости.

Джоли изогнулась, пытаясь освободиться, но безуспешно.

– Я вижу, что к списку твоих грехов можно добавить подслушивание.

– Мне все равно, что ты обо мне думаешь или говоришь, – сказал Макс.

Он крепче стиснул руки Джоли и поднял их так, что они оказались между его торсом и ее.

– Но если ты причинишь боль моей матери или сестре, ты мне ответишь.

– Это что, угроза?

Джоли прищурилась так, что глаза превратились в две узкие щелочки.

– Понимай как хочешь. Я просто предупреждаю, что то, что мое, я защищаю.

– Очень благородно с твоей стороны! Скажи, Макс, а устранение препятствий на пути твоей матери к счастью подпадает под юрисдикцию защиты того, что твое?

Черт бы побрал эту стерву! Она чуть ли не открытым текстом обвинила его в убийстве! Макс отпустил руки Джоли.

– Освоила грязные приёмы, как я вижу?

– В этом мире выживает самый приспособленный, не так ли? А я, уж поверь, из тех, кто выживает. Так что лучше молись, чтобы твой отец не дал мне никакой власти над твоей драгоценной семейкой, потому что если он ее дал… – Джоли хищно улыбнулась.

– Битва не на жизнь, а на смерть? – спросил Макс. Ответ он уже знал. Ничто недоставит Джоли Ройял большее удовольствие, чем унижение его матери.

В девять часов вечера Гарленд Уэллс собрал всю семью в кабинете Луиса. Ивонн подала желающим кофе без кофеина и чай со льдом. Когда она собралась уйти из комнаты, Гар попросил ее остаться.

Каждый нерв Джоли был натянут как струна. Ей хотелось, чтобы этот вечер закончился, и чем быстрее, тем лучше. Завещание отца могло полностью изменить ее жизнь. Оно или раз и навсегда докажет, что Луис вычеркнул ее из своей жизни, или даст ей возможность отомстить.

Гар окинул взглядом комнату и сел за внушительный письменный стол в кресло, обитое темно-коричневой кожей.

– Полагаю, все в сборе.

– Вы хотите сказать, что все, кто собрался в этом кабинете, упомянуты в завещании Луиса? – спросил Перри.

– Совершенно верно, – ответил Гар.

Гар начал читать, и Джоли затаила дыхание. Он иногда прерывал чтение, чтобы разъяснить тот или иной пункт. Луис Ройял завещал свое имущество трем детям – Джоли, Меллори и Максу – в равных долях. Свой бизнес он также завещал троим детям при условии, что в течение нескольких лет Макс будет продолжать играть в нем ведущую роль. Джорджетт и Кларис Луис оставил внушительные суммы, которых им хватит до конца дней. Ивонн он завещал сто тысяч долларов.

– «Что касается моего зятя, Перри Клифтона, я прошу моего пасынка, Максимилиана Деверо, позаботиться о дяде, как он считает нужным, и обеспечивать его должным образом».

– Вот старый ублюдок! – проворчал Перри. Джорджетт зло взглянула на брата:

– Перри, замолчи!

– Ты должна быть возмущена не меньше меня! – заявил Перри. – Твой муж должен был оставить все тебе, и ты сама это прекрасно знаешь. Ты отдала ему почти двадцать лет жизни, и как он тебя вознаградил? Оставил какие-то жалкие гроши!

Макс встал со стула, схватил дядю за плечо и тихо сказал:

– Или сядьте и ведите себя тихо, или я вас вышвырну.

Перри посмотрел Максу в глаза и нехотя кивнул:

– Какскажешь, племянник. Кажется, теперь ты у нас главный.

Макс повернулся к Гару:

– Продолжай.

– В завещании предусмотрены еще несколько пожертвований на благотворительные цели и несколько небольших даров, – сказал Гар. – Крупное наследство осталось только одно, это Белль-Роуз.

В комнате воцарилось молчание. Джоли спрашивала себя, будет ли грехом молиться за то, что может стать инструментом ее мести.