Санаторий
Шрифт:
Яркие лучи ресепшена ослепили. Зажмурился, отчего в глазах замелькали тысячи ещё более ослепительных фейерверков. Но позже, распахнув веки, я увидел одну из десятков вожатых. Зло оглядев нашу компанию, она начала сверять какие-то данные с толстым журналом, лежащим на круглых коленках. Между пацанами пронеслась волна пересмешек, кто-то довольно зацокал языком.
– Здра-а-встуйте! – протянул Михаил Александрович, обращаясь к девушке за ресепшеном.
– Добрый вечер. – она устало поздоровалась и быстро позвала администратора.
– Ага, Миш, привет – не обращая большого внимания на молодого сопровождающего, администратор прошла по коридору, цокая каблуками по кафелю. Толпа не раздумывая устремилась за ней. Тусклые лампы в коридоре еле-еле освещали номера комнат, но в целом, весь широкий коридор видно.
– Итак, девушки по левой стороне коридора, юноши, соответственно, по правой. – заговорила Марина (так было написано на бейдже), описывая плавную дугу то одной, то другой рукой. – заселяйтесь как хотите, и с кем хотите. В комнате по четыре спальных места. Миша, – она уже обращалась к нему – проследи, чтоб все заселились.
– Ништяк! – кто-то крикнул из оживившейся толпы, – Толян, не отставай!
– Говорю сразу! – девушка выразительно нахмурила брови. Всё внимание бурной оравы переключилось на неё. – За любой ущерб, причинённый санаторию, будут расплачиваться ваши родители.
– Мы поняли, Марина… э-э-э… – запнулся крикливый парнишка из толпы.
– Андреевна.
Вот так мы и оказались тут. Не помню точно, но кажется, ту усталую вожатку поставили на наш отряд. Впрочем, она ничего такая, стройная, и на лицо симпатичная.
– Подъём! – кто-то крикнул в дверь, настолько широко распахнув её, что последовал удар ручки о стену. Мило-грубый голос даже не потревожил сон пацанов. Благо, что я привык вставать не слишком поздно. Но и не слишком рано.
Откинув одеяло, встал. Потянулся. Многочисленные лучи приятно согревали кожу. Если бы в этот момент кто-то зашёл в нашу комнату, то я бы отлично получился в роли Иисуса. Кажется, я вчера ещё успел искупаться. Подойдя к слепящему окну, откинул белую занавеску и осмотрел территорию. Напротив окна, метрах в семидесяти, два длинных ряда домиков. Судя по тому, что рядом с ними суетятся люди в спецовках, эти жилые места на реставрации. А нас всех переселили в один большой корпус. Здание, как оказалось, ещё времён Союза. Нам повезло, и наш семнадцатый отряд расселили на втором этаже. На всех этажах выше – на окнах решётки, поэтому им не удастся лицезреть такое чудесное июньское утро.
***
– Вставай, давай! – бодро проговорил я, хлопнув Санька по открытому плечу.
Он недовольно буркнул и отвернулся к стене, натянув одеяло на голову.
– Сколько времени…? – сонным голосом заговорил Матвей. Ну, тот пацанчик из поезда. Что-то я не помню, чтобы он вчера с нами заселялся. Ладно, хрен с ним. Нашу группу разделили на два отряда. Слава Богам, мы втроём попали в один.
– Восемь уже.
– С-с-сука… – протянул Серый, устало потянувшись и протирая заспанные глаза.
Это он ещё не знает про зарядку. А в меня вселилось неведомое существо, называемое “утренней бодростью”.
– Серый, вставай быстрее, ещё на зарядку шуровать – говорил я, ища свои сланцы, которые вскоре оказались в правом боковом кармане сумки.
– Какая, нах, зарядка?! – грозно рявкнул мой невыспавшейся друг, но вскоре через “не хочу” всё же поднялся с кровати, манящей своим теплом и мягкостью.
Суета сборов малость бесила. Меланхоличные, уставшие после поездки, пацаны вальяжно одевались и, готовые, спокойным темпом выходили в коридор. Всё время вожатая металась из одного конца коридора в другой, в попытке собрать весь отряд воедино.
Впрочем, на зарядку и приветственную речь директора мы всё равно опоздали, за что были вознаграждены недобрым взглядом администратора, которая, вероятно, сделает выговор вожатке.
– Что ж, – заговорил директор в микрофон, стоя на небольшой сцене в углу танцплощадки, – для опоздавших начну свою речь сначала.
Конец ознакомительного фрагмента.