Сани-самоходы
Шрифт:
Деревня Маленки всем хороша: пруд в ней есть, школа стоит, у сада, и хотя в ней учатся до пятого класса, но она своя, старый учитель приходит из другой деревни учить, из Прилук, а Светлана Андреевна приехала в Маленки и здесь живёт. Сад такой, что яблок в нём набирают целые горы. Лес свой тоже, шумит и зимой и летом, если ветер дует; а грибов в нём растёт,
Но Светлана Андреевна приехала — и клуб в Маленках нашёлся: изба пустая стояла, в ней и открыли клуб, потому что без клуба плохо. У Светланы Андреевны брат в городе жил, кино сам снимал и показывал, он свой аппарат привёз, и стали в Маленках своё кино показывать. А что было действительно плохо — артисты в Маленки не хотели приезжать. В Прилуках давали представления, а на Маленки рукой махнули, не приезжали.
Светлана Андреевна решила своих артистов вырастить и объявила всем: кто хочет выступать на сцене, должен записаться в кружок самодеятельности.
Петька тут как тут — первым явился. И сам пошёл по дворам созывать всех в кружок. Все почти и согласны были помочь в хорошем деле, но Светлана Андреевна выбрала самых талантливых.
Пьесу она добыла такую, где героями были бабка злая с добрым дедом, два петуха-драчуна, братец с сестрицей и красное солнышко.
Петька помогал, как мог. Он взялся играть деда и даже готов был за бабку выступить (голос менять он умел), но старухой назначили Аню Петрову. И начались репетиции. Петька всё время задевал Аню, толкал и передразнивал. Поёт «бабка» — Аня Петрова: «Догорай, гори, моя лучинушка, догорю с тобой и я», а Петька подпевает ей на свой лад: «Догорай, гори, твоя лучинушка, догоришь с тобой и ты».
Светлана Андреевна билась с Петькой, билась, а потом покусала от расстройства карандаш и решила, что так даже смешнее будет. Переписала на Петькин лад песню, согласилась, что хоть и подружились дед с бабкой (это когда от лисы досталось и бабкиному петуху и дедову), но догорать вместе с лучиной им рано, не до конца проняла их дружба, чтобы на жертвы друг из-за друга идти.
«Стариков» Светлана Андреевна отрегулировала кое-как, а с «петухами» неувязка вышла. Петухов играли Васька и один из братьев Комариков. Безголосыми петухи оказались. А в сказке они всё время будить должны деда с бабкой да с криком в драку кидаться. Ни Васька, ни Комарик не могли кукарекнуть.
Петька и этим даром владел, показывал дружкам, как кукарекать надо, но они разинут рты, а звука издать не могут. Смех да и только. Васька ещё кое-как одолел науку, натренировал его Петька, а Комарик с учением задержался.
Пришлось Светлане Андреевне нагрузить Петьку второй ролью — петуха представлять. Решили, что дед со своим петухом за кулисами должен разговаривать и в это время в петуха переодеваться.
Наступил наконец день представления. Народ собрался. Сам председатель приехал посмотреть на самодеятельность, и другие люди были.
Получилось интересно. Зрители, как увидали злую старуху и дедова петуха, так смехом и зашлись. Старуха за петухом с поленом, в длинной панёве гонится, на подол наступает, падает и потом на деда кричит, что он сам как петух и петуха такого же завёл…
Светлана Андреевна очень переживала, но когда зрители стали хлопать артистам, даже перебивать хлопками слова, она развеселилась, засуетилась от радости. Ходит за кулисами, пальцами щёлкает и кивает ребятам, так, мол, молодцы вы у меня.
Один акт кончился, за второй принялись. Петька только знай успевает сбрасывать дедовскую фуфайку да петушиные одёжки надевать. Оно несложное дело, но хлопотное, расторопность нужна, порядок в действиях, чтобы крыло обратной стороной не наделось, а когда спешишь, то и получается чаще всего канитель.
Петька это по себе знал. Был с ним случай. Купались ребята в пруду, а тут машина подъехала, надо было шофёру дорогу показать в лесу. Петька рванулся из воды первый, напялил штаны, а они задом наперёд вышли. Он — стаскивать их да вместе с трусами сволок, стал надевать снова, трусы мокрые на ноге запутались; сел, чтобы сидя справиться, — а другие ребята уж в кузов влезли — шофёр его не стал ждать. Петька тогда от злости запустил и штаны и трусы в воду…
Ну и со спектаклем также не всё гладко прошло. Верно говорила Светлана Андреевна — двух ролей одному много. Таланта у Петьки, правда, хватило, он ещё и взаймы мог бы кому-нибудь дать, но с одного момента всё представление по другой колее пошло.
У Петьки затянулись шнурки на крыльях. Отрывать их нельзя, потом опять чем-то привязывать надо. Время выхода деда прошло. Зрители ждут действий. Бабка уж там, на сцене, весь диалог свой произнесла, а у Петьки заело с крыльями. Пришлось крикнуть: «Иду. Подожди там, не разоряйся!».
Светлана Андреевна кинулась помогать, но руки у неё тряслись, никакого сладу с ними не было. Петька рванулся от помощников, бороду нацепил — и на сцену. Фуфайку свою в руках несёт и крылом похлопывает по боку.
— А вот и я, — произнёс он. — Ты что тут разоряешься опять?
— Ты, да какой же это ты! — удивилась «бабка» и зашептала: — Петь, ты крылья-то не снял!
Петька в зал говорит:
— Испугалась карга! Крылья, говорит, у тебя, это не ты. А это я. От злости смотреть плохо стала. Крылья у меня за ночь выросли.
Повернулся Петька к «бабке» и объявил:
— Богом я теперь буду. Сказали, крылья если вырастут у тебя, то богом назначим. Вот!
Закончил Петька свои слова и шепчет:
— Испугайся, а потом как было опять говори.
Аня по сцене забегала. А Светлана Андреевна все движения потеряла, села на стул, голову закинула и глаза закрыла. Ждёт полного провала, а тут хлопки, смех, крики…
Ну и докончился спектакль. Правда, когда бабка с дедом помирились, песню спели, бабка возьми и спроси от себя уже:
— Ну, дед никудышный, а когда же ты богом-то станешь?