Санитарная рубка
Шрифт:
Вот и сбылось, как говорится, года не прошло.
— Николай, пора, — негромко окликнул его Фомич. — Видишь, светает…
Богатырев вышагнул из света фар, поднял голову. Сизые потемки редели, на востоке вытягивалась чуть зеленоватая полоска, обещая скорый восход, в ожидании которого где-то неподалеку закричал петух, хлопая крыльями.
Действительно, пора. Даже погоревать на пепелище не имелось теперь возможности. Круто развернулся, почти побежал к машине, за рулем которой уже сидел Фомич.
— Надо к Светлане еще заехать, увидеть я ее должен. Слышишь меня, Фомич?
— Да слышу! Но заезжать не буду —
— Вот, до конца улицы и направо.
«Волга» проскочила по улице, Фомич сбавил скорость и начал уже поворачивать направо, но вдруг резко ударил по тормозам, и Богатырев едва не улетел головой в лобовое стекло.
— Ты чего?
— Нас, похоже, ждут. Видишь?
На выезде стояли, чуть в отдалении друг от друга, два уазика, занимая по половине дороге и проскочить между ними, даже на большой скорости, не было никакой возможности, разве что на таран. За уазиками, на обочине, маячила еще иномарка. Если и удастся проскочить, на «Волге», пока ее разгонишь, от иномарки не уйти. Богатырев не раздумывал:
— Я за руль! На заднее сиденье! Быстро!
Фомич, задирая ноги, протиснулся на заднее сиденье, Богатырев плюхнулся за руль и тихо, стараясь не газовать, стал разворачивать машину, слабо надеясь на везение — может, не заметят.
Зря надеялся. Заметили.
Уазики уже тронулись с места и сорвалась, обгоняя их по обочине, иномарка.
«Если местные, то каюк, — успел подумать Богатырев. — Если городские, можно еще попробовать…»
А вслух, чуть приподнявшись на сиденье, сказал:
— Сзади, за поясом, ствол у меня. Бери.
Фомич выдернул пистолет, и слышно было, как сразу же передернул затвор.
С улицы — в переулок, заросший по краям высоченной крапивой. И через эту крапиву — в другой переулок, а там — на окраину, где был еще один выезд из Первомайска, прямиком уводивший в бор. Не подвела давняя память, только бы успеть оторваться. Но оторваться не удалось. Скоро Богатырев увидел в зеркале, что следом снова замаячила иномарка. Уазики, видно, отстали, а она яростно пылила, сокращая расстояние.
— Сейчас здесь крюк будет — выскакивай. По колесам не промахнешься? А я обогну и ждать буду. Прямиком потом беги через сосны. Понял?
— Понял, понял, чем дед бабку дОнял, — спокойно, даже чуть весело отозвался Фомич. — Не тормози, скорость сбавь, я на ходу катапультируюсь…
И ловко, спружинив ногами, выкинулся из машины, перевернулся несколько раз, закатываясь на обочину, вскочил и укрылся за ближней сосной. Богатырев вдавил педаль газа в пол. Стрелка спидометра скачком перелетела на сто десять, и старенькая «Волга», будто вспомнив былые времена, лихо понеслась, одолевая длинный дорожный крюк. Там, где он заканчивался, выходя на прямую дорогу, Богатырев остановился. Вглядывался в просветы между сосен, ждал, когда появится Фомич. Тот выскочил неожиданно, сзади, нырнул в машину и задышливо, хрипло выдохнул:
— Гони!
А когда чуть отдышался, добавил:
— Два ската пробил. Дальше не тронутся. А вот уазики на подходе, не отстанут. Теперь злее будут.
— Сейчас еще один поворот, я тормозну, забирай икону и уходи. Пешком уходи!
— А ты?
— В прятки поиграю. Тут дальше лесовозные дороги старые, вот и покатаемся. Они все равно за машиной будут гнаться.
Фомич все понял. Лишь коротко бросил:
— Держи.
И положил на сиденье пистолет. Вытащил из машины икону, пинком захлопнул дверцу и бегом, пригнувшись, кинулся в бор. Исчез, как растворился, в густой зеленке. Богатырев включил скорость, и «Волга» снова потащила за собой клубящуюся ленту серой пыли.
Скоро сзади замаячили уазики. «Упорные ребята, ну, давайте, поиграемся». Свернул на старую лесовозную дорогу, затянутую густой травой, и она, виляя между деревьев, повела в самую глушь соснового бора. Кружились долго. До тех пор, пока мотор «Волги» не чихнул два раза подряд и не заглох. Богатырев лихорадочно поворачивал ключ зажигания, но железное нутро не отзывалось. Тогда догадался, бросил взгляд на панель: так и есть, стрелка показывала ноль — кончилась горючка, а заправки поблизости не имелось.
Уходил Богатырев, прихватив пистолет, осторожно и без суеты. Спустился в лог и двинулся по нему, не поднимаясь наверх, чтобы лишний раз не маячить. Шел до тех пор, пока лог не закончился. Выбрался из него, а дальше побежал напрямик, целясь в сторону Первомайска. «Начнут по следам искать, пусть думают, что я именно туда побежал». Больше всего он желал сейчас отвести беду от Анны и от Фомича с Малышом.
Добравшись до окраины Первомайска, пластом рухнул на мягкую и прохладную траву под молодой сосной, перевернулся на спину и долго лежал, уставив взгляд в небо, по которому скользили беззвучно легонькие облака, похожие на птичий пух, летящий по ветру. Пахло смолой, цветущим разнотравьем, гудел где-то неподалеку шмель; а от ближнего к бору дома доносился задорный крик петуха, который, видимо, проспал раннее утро и теперь во всю мочь старался наверстать упущенное. Лежать бы вот так, раскинув по траве руки, смотреть в небо, слушать петухов и шмелей… Лежать и лежать… А еще лучше — уснуть. Без тревоги и без чувства опасности, которое стало в последнее время таким же неотъемлемым, как дыхание.
Так и пролежал Богатырев, не поднимаясь, до сумерек. А когда они наступили, пошел в Первомайск. Прошлой ночью Гриша Черный подробно рассказал ему, где сейчас проживает Светлана, и он без труда отыскал избенку с провалившейся крышей и кособоким крыльцом. Не задерживаясь на улице, сразу скользнул в ограду, заросшую крапивой, которая вымахала выше головы. В темноте, не разглядев натоптанной тропинки, обжалился, и руки засвербило, как от нестерпимой чесотки — злая была крапива, ядреная. Подошел к крыльцу и в это время в темных окнах вспыхнул свет. Осторожно, чтобы не напугать, Богатырев постучал в низкую дверь. Она оказалась незапертой и с негромким скрипом открылась, пропуская в темные сени. На ощупь нашарил ручку и вошел в избенку.
За столом, спиной к порогу, сидела Светлана. Стука она, вероятно, не слышала и поэтому даже не обернулась. Только ниже опустила голову, что-то разглядывая на столе.
— Света… тихонько позвал ее Богатырев.
Она вздрогнула, будто ее толкнули в спину, медленно-медленно обернулась и замерла испуганно, сжимая в руках бусы.
— Света, это я… Узнаешь?
— Ко-о-ля… А где ты был, Коля? У нас горе такое… Такое горе… Ты знаешь?
— Знаю, Света, знаю. — Богатырев шагнул к столу и опустился перед ней на колени.