Санитарный день
Шрифт:
– На Контроль, как таковой? Ты думаешь, что именно поэтому они себя назвали Метатроном, и стали творить то, что творили? – спросил Ит. – Рифат, доброй ему дороги, был совершенно прав, когда сказал, что всё, вероятно, было задумано иначе. И те трое явно не тянули на всезнающее и всемогущее существо с Кубом в руках. Да, там явно не всё так просто, как хотелось бы, да, с этим нужно как-то разобраться, но сейчас – это невозможно.
– Тебя догнало пиво, кажется, – Лийга рассердилась. – Я говорила о другом. В частности о том, что Контроль не появился из ниоткуда, что у него был родоначальник. Или, если угодно, родоначальники. И этот самый Метатрон запросто может оказаться
– Лийга, не усложняй ещё больше, а? – жалобно попросил Скрипач. – У меня голова разболелась.
– Знаешь, рыжий, я пробыла Контролирующим не одну сотню лет, – сказала Лийга. – И я задавалась вопросом, откуда в принципе появился Контроль. Я пыталась найти ответы, но не нашла ровным счетом ничего. И я решила тогда, что эта загадка мне не по зубам. И успокоилась. И забыла о том, что пыталась что-то искать. Но сейчас… – она задумалась. – Когда вы рассказали о Стрелке, я поняла, что, может быть, я искала тогда не напрасно. Может быть, что-то стала подозревать. Может, что-то почувствовала. И – я бы хотела поискать дальше. И подумать. Здесь ведь есть, о чём подумать, правда?
– Есть, – кинул Скрипач. – Ещё как есть. Пойдемте домой, а? Холодно. Простынем ещё.
– Пойдемте, – поддержал Ит.
– Я только станцую напоследок, – попросила Лийга. – Вряд ли мне удастся в этом году ещё раз почувствовать танец весенней реки. А хотелось бы…
– Только в воду не свались, – предостерег Скрипач. – Танцуй чуть в стороне, хорошо?
– Ладно, – сдалась Лийга. Снова сняла куртку, и отдала Скрипачу. – Нет, ну какое платье, а? Какое шикарное платье! В самый раз для этой ночи, и для этой весны…
***
Спать легли в полвторого, и проспали в результате до десяти утра, причем первой встала Лийга, которая, зевая, поплелась на кухню, ставить вариться овсянку. Позже к ней присоединился Скрипач, и вскоре овсянка обогатилась сгущенкой, изюмом, и курагой. В отдельной кастрюльке рыжий поставил вариться сосиски, как он сам сказал – для затравки, ему самому, и Иту. Лийге сосиски он не предложил, знал, что бесполезно.
…Лийга мясо не ела, и птицу тоже, ела она только рыбу. Яйца, творог, и молоко, правда, вопросов у неё не вызывали, и на том спасибо. Рыба, кстати, тоже была большой победой после двух лет уговоров – дома Лийга из белков употребляла либо яичный порошок, либо сушеный и толченый сыр, весь остальной рацион многие годы оставался растительным. Танели, кин-кинни – крупы и мука, мука и крупы. Но тут был нюанс – одно дело растительный рацион из продуктов рауф, выращенных рауф, предназначенных природой для рауф, а другое – еда в человеческом мире, которую приходится адаптировать, и которая усваивается много хуже, чем своя. Или не усваивается вовсе. Разумеется, есть адаптации, разумеется, существуют ферментные схемы, которые позволяют рауф существовать в человеческих мирах, а людям – в мирах рауф. Но ни Ит, ни Скрипач не хотели, чтобы Лийга ходила голодной, недополучала всего того, что необходимо для полноценной жизни, и питалась однообразно. Они тащетельнейшим образом следили за тем, что она ест, сколько, когда. Лийге такая забота казалась излишней, какое-то время она отбивалась от их стараний «сделать как лучше», но её тихий бунт прекратил в один прекрасный день Ит. Он посадил Лийгу на кухне, на табуретку, сам сел напротив, и прочел лекцию про ответственность. Про то, кто тут кем является, и кто за кого отвечает. И напомнил, что она, Лийга, была под ответственностью Рифата, а после его смерти вся мера ответственности за неё легла на них, поэтому, уважаемая, вот фермент, вот гречка с молоком, похожая, кстати, на танели, вот кусочек вкусной рыбы, вот
Лийга с тех пор больше не возражала, видимо, осознав, что спорить с этим двумя занудами будет бесполезно. За пару месяцев она, к радости Скрипача, набрала три кило, ещё больше похорошела, и, наконец, обратила внимание на платья. Это было два года назад…
– Сейчас навернем сосисок, а кашу на десерт, – сказал Скрипач, помешивая овсянку в кастрюльке. – Если ты нам оставишь, конечно.
– Оставлю, оставлю, – рассеянно отозвалась Лийга. Она что-то читала сейчас со своего телефона. – Слушай, тут интересно…
– Что именно интересно?
– Да новости. Тут пишут, что Организация сторонников плоской земли признана нежелательной, – Лийга хихикнула. – Они что, действительно в это верят? Всерьез? В плоскую землю? Каждый раз, когда читаю подобное, поражаюсь. Насколько же люди бывают глупые.
– И не люди тоже, – вздохнул Скрипач. – Вспомни рауф в Анкуне. Во что только там народ ни верил. Особенно в женской.
– Твоя правда, – кивнула Лийга. – И мир был выше градацией, а всё равно. Что у них в головах, не пойму?
– Прочти, что там про организацию, – попросил Скрипач. – А то у меня тут каша.
– Сейчас, – Лийга отмотала запись к началу. – Вот. «Решением правительственной комиссии по отмене мракобесия, предрассудков, и дезинформации установлено, что так называемая Организация сторонников плоской Земли, сокращенно ОСПЗ, признана нежелательной, и деятельность её подлежит пресечению. Не допускаются собрания, сходки, а так же распространение информации…»
– Давайте я угадаю, с какого собрания мы на той неделе будем вытаскивать Ари, – произнес Ит, входя в кухню. – Вот сто против одного. Вот клянусь. Можем поспорить на рубль.
– Оставь его себе, – отмахнулся Скрипач. – Сейчас кашу доварю, и поработаю Вангой. Надо посмотреть, где эти шизики будут в следующий раз собираться.
– Вари кашу дальше, я уже смотрю, – Ит нахмурился. – О, пошли попытки шифроваться… так. Завтра вечером в центре, потом несколько сборов по окраинам. Кажется, сообразили, что дело пахнет керосином.
– Под что маскируются? – с интересом спросил Скрипач.
– Под студию рисования. Не пойму только, на кого эта маскировка рассчитана, если её можно вычислить с телефона, – Ит зевнул. – Когда же я высплюсь-то… Так. Во, красота какая. Смотрите. Оплот, Купол, Форпост, Север, Хрусталь, Десница, Полюс…
– Это что такое? – не поняла Лийга.
– Это ники народа, который сидел в группе про плоскую землю, – объяснил Ит. – И сейчас они всем колхозом переехали в группу про рисование. «Студия рисования объявляет набор в новый поток». Они даже ники не поменяли, понимаешь? Видимо, им так проще.
– Когда, ты сказал, они собираются? Завтра в центре? – переспросил Скрипач. – А где конкретно?
– Таганка, – Ит положил телефон. – Прозвоним этого деятеля, и съездим.
– Может, не надо? – прищурилась Лийга.
– Почему? – спросил Скрипач. – Надо. Побьют ещё, мало ли что.
– Ну и пусть побьют, – кажется, Лийга рассердилась. – Ему это на пользу будет, может, перестанет по таким местам шляться. Кстати, а сегодня мы чего делаем? – спохватилась она. – Погода получше стала, вроде. Может, куда-нибудь съездим?
– Давайте лучше в бассейн, – предложил Скрипач. – Кое-кому поплавать не помешает. Да, Ит? Полтора часа поплаваешь, потом неделю хромать не будешь.
– Я только за, – Ит снова зевнул. – Лий, у тебя же купальник новый был, верно? Который закрытый. Вчера платье выгуливали, сегодня купальник. Вот только куда? В Мытищи?