Санкт-Петербург. Автобиография

Королев Кирилл Михайлович

Вскоре после этого приехал князь Александр. Пелгусий же взглянул радостно на князя Александра и поведал ему одному о видении. Князь же ему сказал: «Об этом не рассказывай никому...»

Проявили себя здесь шесть храбрых, как он, мужей из полка Александра. Первый – по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но по Божьей милости он вышел из воды невредим, и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

Второй, по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

Третий – Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

Четвертый – новгородец, по имени Меша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

Пятый –

из младшей дружины, по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.

Шестой – из слуг Александра, по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался. <...>

Было же в то время чудо дивное... на другом берегу реки Ижоры, где полки Александра не могли пройти, нашли многое множество врагов, перебитых ангелом Божиим. Оставшиеся бежали, а трупы погибших своих набросали в корабли и потопили в море.

Два года спустя Александр одержал знаменитую победу над ливонцами при Чудском озере, и северные границы Новгородского княжества на время оказались в безопасности. Впрочем, затишье длилось недолго; Новгородская летопись под 1256 годом сообщает:

Пришли свеи и емь, и сумь и Дидман (рыцарь Дитрих фон Кивель. – Ред.) со своею волостью и множеством рати и начали строить город на Нарове.

Тогда князя не было в Новгороде, и послали новгородцы за ним, а сами разослали по волости вестников, собирая полки.

Те же, окаянные, услышав про то, побежали за море.

В тот же год, зимой, пошел князь Александр на Копорье, и пошел на емь, и был зол путь, и не было видно ни дня, ни ночи, и многим шествующим была пагуба, но соблюл Бог новгородцев.

И придя на землю Емскую, [он] иных избил, а других пленил силою честного креста и святой Софии, и вернулись новгородцы с князем Александром все здоровы.

Второе столетие противостояния на Ижорской земле, увы, завершилось тем, что в 1293 году шведы захватили западную часть Карельского перешейка, основали Выборг, заняли два года спустя Корелу (швед. Кексгольм), а в 1300 году построили в устье Невы крепость Ландскруна.

Падение Ландскруны, 1301 год

Новгородская летопись, Хроника Эрика

Крепость Ландскруна в известной степени может считаться предшественницей Петербурга, ибо стояла она именно в тех местах, где позднее раскинулся «град Петров». Эту крепость возвели на Охтинском мысу, у впадения Большой Охты в Неву; на следующее лето русичи во главе с князем Андреем Александровичем, сыном Александра Невского, взяли Ландскруну и прогнали шведов. Летопись лаконично повествует об этих событиях:

Того же лета пришли из заморья свеи в силе великой в Неву, привели из своей земли мастеров, из великого Рима от папы мастеров привели нарочно, поставили город над Невою, на устье Охты-реки, и утвердили твердыню несказанную, поставили в ней камнеметы, и похвалялись окаянные, нарекли ее Венец земли: ибо с ними был наместник короля именем Маскалк (это не имя, а титул. – Ред.); посадили в ней мужей своих с воеводою Стеном и отошли; князя великого же тогда не было в Новегороде...

В лето следующее пришел князь великий Андрей с полками низовскими, и подступил с новгородцами к городу тому, и приступил к городу, месяца мая 18, на память святого Патрикия, в пяток перед Сошествием Святого Духа, и потягались крепко; силою святой Софьи и помощью святой Бориса и Глеба твердыня та пала за высокоумье их; зане всуе труд их без Божия повеления: град взят был, свеев избили и иссекли, а иных связали и повели из города, а град запалили и разграбили.

А упокой, Господи, в царствии своем души тех, иже у города того головы свои сложили за святую Софью.

Шведская «Хроника Эрика» рассказывает о взятии Ландскруны более подробно и драматично, с присущими эпической поэзии преувеличениями.

За Троицей сразу, на следующий год,Торгильс Кнутссон марскалк шел в походименем конунга. В ледунг вошлилучшие лодки и корабли.Жать на язычников конунг хотел,крепость Ландскруна построить велел.Воинов одиннадцать сотен собрали.Плыли из Швеции в дальние дали.Думаю я, по Неве никогдараньше не плыли такие суда...Между Невою и Черной рекойкрепости быть с неприступной стеной,в месте, где рек тех сливались пути(лучше для крепости им не найти).С юга к заливу Нева протекала,с севера Черная речка впадала.Лишь о намереньях шведов узнали,русские войско большое собрали.Морем и сушей отправилась рать.Стали момента удобного ждать...Русские к крепости скоро приплыли,латы видны без труда уже были,светлые шлемы, мечи их сверкали.Русским порядком они наступали.Тысяч их было тридцать одна(рек их толмач). Эта сила грозна.Шведов намного меньше число.Русским на этот раз повезло.Вплавь через ров устремились на вал.Тот, кто залез, других доставал.Сразу за рвом возвышалась стена.Меж восемью башен стояла она.Ров от реки до реки был прорыт,с разных сторон лагерь шведов укрыт...Тысяч под десять лагерем всталирусские воины в лесу, выжидали.Ярко, как солнце, кольчуги их блещут,любо глядеть, хоть вид и зловещий...Люди, в Ландскруне что оставались,очень во многом в то время нуждались.Пищи припасы испортило лето,тверди в муке. Оттого было это,что в их домах она нагревалась.Вскоре хорошей еды не осталось.Солод слежался и даже горел.Из-за продуктов всяк, кто их ел,сильно после страдал болью десен —радость цинга никому не приносит.Было, когда за столами сидели,пили настои на травах и ели,зубы со стуком на стол выпадали.Жить оставаться смогли бы едва ли,многих убили беды такие.Мертвых дома стояли пустые...Русские шли до стены крепостной,там от ворот повернули домой.Русские войско потом снарядили,в крепости шведский отряд осадили.Русским удачу осада сулила —их в раз шестнадцать поболе там было.Стали они штурмовать день и ночь,схваток мне всех перечислить не смочь.Шведов уж мало в ту пору осталось.Войско язычников часто сменялось,лезли отряд за отрядом они.Так продолжалось и ночи, и дни.Свеи устали оборонятькрепость, и это легко вам понять.Бились они день и ночь напролет,что удивляться – ведь слабнет народ.Нет уже мочи врага одолеть,люди не в силах страданья терпеть.Вот и пожары внутри запылали,русские в крепость уже проникали.Шведы бежали от них, бросив вал,чтобы укрыться в огромный подвал.Те, кто у вала сражаться остались,с жизнью своею геройски расстались.Тот погибал, кого находили,многих больных, ослабевших убили...Русские пленных распределилимежду собой и добро разделили,крепость сожгли и поехали к дому,пленных ведя по дороге знакомой.Долго пожары внутри догорали.Так вот ту крепость русские взяли.

Противоборство со шведами, в которое нередко вмешивались и местные племена, продолжалось вплоть до 1323 года, когда великий князь Юрий заключил с королем Швеции Магнусом Эрикссоном мирный договор, гарантировавший свободу торговли в устье Невы. Этот договор был заключен в крепости Ореховец (или Орешек, швед. Нотебург), на одноименном острове. Крепость, которая контролировала выход в Ладожское озеро, неоднократно переходила из рук в руки, как и остальная Ижорская земля; и после присоединения Новгорода к Москве великие князья и цари воевали со шведами, не оставлявшими попыток закрепиться на Неве. Между тем русские деятельно осваивали Ижорскую землю: в 1492 году был заложен Ивангород на реке Нарва, в устье Невы, как следует из документов Ганзейского союза, действовал торговый порт, который так и назывался – Невское Устье (или Канцы, в шведских источниках – Ниэн), своего рода «пра-Петербург».