Санькя
Шрифт:
Зазвучал чужой, шепелявый, неприятный голос, нисколько не похожий на вкусный, жестокий, самоуверенный лай Костенко.
"…Меня били деревянной палкой по лицу. Призывали немедленно распустить партию…" - звучало за кадром с трудом выговариваемое.
"Что вы им сказали?"
"Я сказал им: идите на хуй. Теперь у меня нет лица".
Исчезло изображение Костенко в клетке, появился ведущий.
"По нашим сведениям, в настоящий момент представители
– Братья! Половина страны - наша, - сказал Тишин, выключая телевизор.
– Народ за нас. Будем достойны своего народа. По местам.
Они обнялись все.
– Веня, родной мой…
– А ты че, уходишь куда?
– спросил Веня.
– Хорош меня тискать…
– Саша, все правильно!
– сказал кто-то выходя, - Саша, мы должны были… Все правильно!
Через час у администрации появился, ломая асфальт, танк. За ним четыре БТРа.
Машины, грохоча, объезжали здание, вставая с разных сторон с равными интервалами.
По скверу, окружающему здание администрации, перебегали солдаты.
От здания в сторону бронемашин, оглядываясь посекундно, с ведром в руке и волоча за собой швабру, шла уборщица. За шваброй на снежке оставался след.
– Слушай, Олег… я все забываю… - спросил Саша, присев у окна и сжимая в руках автомат, -…ты, правда, не боишься, что из этого оружия будут убивать твоих однополчан?
– Если бы мы не взяли это оружие, - нас убили из него же, но безоружных. При том, что мы - правы. А они - нет. И у них есть выбор, а у нас выбора нет.
Саша кивнул. Он так и думал.
– А вообще мои однополчане сидят дома, - ощерился Олег, - потому что у них нет формы и оружия нет. И собраться им негде, все сгорело. И собрать их некому. Видишь, ни спецов, ни "пэпсов" нет совсем. Вояки одни, армия…
За окном раздался мегафонный, хриплый голос.
– Внимание! Требую внимания! Здание окружено! Предлагаю немедленно сдаться!
Саша достал сигарету, закурил. Уселся, вытянув ноги.
В другой стороне длинного кабинета сидел, обхватив лицо свободной рукой, Безлетов. Иногда Саше казалось, что он плачет: вздрагивали плечи…
– Нам известно, что в здании находится Александр Тишин, - зазвучал металлический, неживой голос.
– Тишин! Немедленно прекратите сопротивление! Всем вам гарантируют жизнь!
– Санек, не хочешь с ними пообщаться?
– спросил Олег.
– У меня мегафон есть, на базе нашей прихватил.
Саша
– Я, Саша Тишин, считаю вас подонками и предателями! Считаю власть, которой вы служите, - мерзкой и гадкой! Вижу в вас гной, и черви в ушах кипят! Все! Идите вон!
– и швырнул мегафон в окно.
Спрятался за косяк, еще раз глубоко затянулся сигаретой, которую так и держал между пальцами, пока говорил… Посмотрел на окурок, бросил в окно, не глядя.
– Саша, - позвал Олег негромко.
– Смотри!
Он снова выглянул и увидел, как из парка, словно его вспугнули, выбежал Позик - и несется к зданию.
Ему кричали вслед, грубо и зло, он не останавливался.
Раздался выстрел, Позик упал, заверещал жутко.
Саша видел как он, скрючившись, держался за ногу… и кровь была различима на снегу.
Позик вывернулся в сторону стрелявших и погрозил маленьким своим, дрожащим кулачком.
Саша подошел к Безлетову, вытаскивая пистолет из кобуры. Выстрелил из пистолета в цепочку наручников, соединяющих кольцо на руке с кольцом на трубе батареи. Безлетов рванулся, уже освобожденный, глядя в страхе на свою руку: не простреляна ли. Саша жестко прихватил его за рукав пиджака и рывком бросил к окну, подцепил другой рукой за штаны между ног и легко перекинул Безлетова через подоконник.
– Зол злодей… Сейчас я вам… - приговаривал Олег, пристраиваясь у другого раскрытого окна с гранатометом на плече, -…сейчас я вам устрою Брестскую крепость, - бесновато и хрипло говорил он.
Веня чего-то жевал и смотрел пустыми глазами в окно. На его лице впервые не было улыбки.
Саша сел на подоконник, положив автомат на колени.
"Приморозило как, - думал устало.
– Оттает, и грязь потечет…"
Выставил левую ладонь. Было странно, что снежинки облетали ее, не садились на горячую кожу и пот, увлажнивший резкие линии, прочерченные в ладони.
Расстегнул куртку, китель… Извлек нательный крестик, положил в рот. Сначала он холодил язык, потом стал теплым. А потом - пресным. В голове, странно единые, жили два ощущения: все скоро, вот-вот прекратиться, и - ничего не кончится, так и будет дальше, только так.