Шрифт:
Слесарь дядя Вася запил. Дядя Вася пил уже вторую неделю, и оленьи рога, которые Виктор Степанович неосторожным движением сорвал с железобетонной стены и которые дядя Вася обещал водворить на место, тоже вторую неделю валялись в прихожей… Один подслеповатый гость принял рога за кресло и потом бюллетенил целых три недели.
Глава семьи Виктор Степанович Погребенников, кандидат биологических наук, дважды ходил в фирму «Заря», но там, узнав о таком заказе – прикреплении оленьих рогов к железобетонной стене, – даже не захотели
– Я хорошо отблагодарю, – говорил кандидат биологических наук противным для себя заискивающим голосом. – И башлями (Виктор Степанович за время хождения в фирму немного научился профессиональному жаргону), и портвейн всегда будет. «Пор-твейн-77»… Говорят, очень хороший.
– Унитаз передвинуть – это пожалуйста, – отвечали мастера. – Или балкон на другое место перевесить. Это тоже можно. А рога к стене – это невозможно в принципе.
– Но они же уже висели! – горячо восклицал Виктор Степанович.
– Мало ли что висели!
– А вот мой знакомый дядя Вася обещал повесить. К сожалению, он сейчас…
– Вот он пусть и вешает.
Надо отдать должное дяде Васе. Даже находясь в глубоком запое, он помнил про оленьи рога. Несколько раз он даже заявлялся в квартиру Погребенниковых с инструментом, но неизменно сталкивался с оленьими рогами, рассыпал инструмент, прочно повисал на рогах, и дядю Васю можно было снять с рогов, лишь показав ему издали бутылку.
Но, видно, совесть мучила дядю Васю, и вот однажды воскресным утром, когда семья Погребенниковых пила чай, в прихожей раздался звонок.
– Славик, пойди открой, – сказала Ира Ивановна.
– Почему именно я? – спросил Славик.
– Потому что из нас ты самый младший.
– Если я самый младший, то мною можно помыкать? – задал свой фирменный вопрос семиклассник Погребенников.
– Я сам открою, – сказал кандидат биологических наук и пошел в прихожую.
Вопрос, кому открывать дверь или отвечать на телефонный звонок, всегда вызывал в семье Погребенниковых дискуссию и всегда побеждал Славик, потому что он любил дискуссии, но не любил конкретные действия, а реакция на звонок была конкретным действием, притом не терпящим промедления.
Виктор Степанович открыл дверь. На пороге стоял хорошо одетый молодой человек с чемоданчиком «дипломат».
– Виктор Степанович Погребенников?…
– Да…
– Я от Василия Афанасьевича.
– Какого Василия Афанасьевича?
– Разве он вам ничего не говорил?
– Ах, Василия Афанасьевича! – воскликнул Погребенников. – Заведующего кафедрой в Ростове… Да вы проходите, пожалуйста… Осторожнее… Это оленьи рога… Сорвались, а вот водрузить на место никто не берется… Давайте ваше пальто… Так как поживает Василий… постойте, так он же не Василий Афанасьевич, а Василий Андреевич.
Молодой человек разделся, повесил отличное английское пальто на вешалку, пригладил волосы перед зеркалом и спокойно сказал:
– Вы не поняли, я не от заведующего кафедрой Василия Андреевича, а от слесаря Василия Афанасьевича… дяди Васи. Моего родного дяди. Он несколько… приболел и попросил выполнить заказ вместо него… Вообще-то я очень занят, очередь ко мне на три месяца, но ввиду такого случая… Это и есть те самые рога? Освободите, пожалуйста, прихожую. Вы можете заниматься своими делами.
Родственник дяди Васи раскрыл свою папку «дипломат», и оттуда полыхнуло никелем, бронзой и пластиком. Вся семья Погребенниковых столпилась в дверях, разглядывая неожиданного гостя.
– Ух ты… – прошептал Славик. – Джинсы японские!
Молодой Погребенников выдвинулся вперед и глянул на ноги пришельца. На ногах мужчины были лакированные французские туфли, о которых Славик давно и безнадежно мечтал.
Ирина Ивановна отвела в сторону мужа. Она была явно встревожена.
– Ясно, что это не слесарь, – сказала она шепотом. – Как теперь быть? Портвейном угощать – не может быть и речи. Давать деньги? Но сколько? Может быть, это молодой ученый… так сказать… хобби… Но как-то отблагодарить надо. Неудобно: человек бросил научную работу, приехал.
– Ну хорошо, я сейчас выясню…
Виктор Степанович вернулся в прихожую. Молодой человек в»японских джинсах стоял на стуле и сверлил чем-то никелированным железобетонную стенку, которая испускала снопы искр.
– Простите, – сказал кандидат биологических наук. – Не сочтите мой вопрос нескромным. Я сам ученый… и понимаю, как важно нам иметь хобби… Мое хобби – жарить котлеты… А ваше хобби – сверление стенок?
– Нет, – ответил молодой человек. – Это моя профессия. Я слесарь-сантехник…
– Но… – пробормотал старший Погребенников и замолк, не зная, что сказать дальше. Слесарь-сантехник не поддержал разговора, и Виктор Степанович ушел на кухню.
– Слесарь-сантехник? – засомневалась Ира Ивановна. – Такой интеллигентный вид… Может быть, сделаем так… Ты посидишь с ним, выпьете по рюмочке, а потом подарим ему… например, бритву «Харьков». Мы купили ее Славику на день рождения летом, помнишь? Но пока у Славика что-то усы не растут…
– Ладно, – согласился глава семьи. – Я сейчас сбегаю за коньяком, а ты пока накрой на кухне.
Когда Виктор Степанович вернулся из магазина, рога уже висели на стене, а племянник дяди Васи выходил из ванной. Он достал из кармана пачку «Лорда», закурил и подошел к рогам.
– Ну, принимай работу, хозяин. – Сантехник, зажав во рту сигарету, ухватился за рога и повис на них.
Все оцепенели.
Молодой человек подтянулся два раза на рогах, как на турнике, спрыгнул, отряхнул руки и выпустил изо рта дым.
– Мужчины, на кухню, – заторопилась Ира Ивановна. – По рюмочке, после трудов праведных. Вас как величать? – обратилась она к сантехнику.