Саоми
Шрифт:
Саоми продолжал смотреть на звезды, и в его голубых глазах мерцало отражение ночного неба.
— Что с тобой, Ярат? — тихонько спросила девушка. Вместо того, чтобы порадоваться хорошему настроению своего спутника, Инга зябко поежилась, глядя на Ярата округлившимися глазами, в которых появился страх.
Нора и Серхат удивились, когда к их девичьей компании присоединилась Инга. Сестра Эрвина попробовала отчитать девушку за то, что не послушалась и не осталась в волошском поселке, но Серхат вступилась, и ругать Ингу не стали.
Сон
— Чего не спишь? — Серхат приподнялась на локте, привыкшие к темноте глаза различили ее силуэт под полотняным пологом, натянутым над повозкой.
— Скажи, Серхат, тебе не кажется, что Ярат ведет себя как-то странно?
— Нет. Он как будто неплохо себя чувствует, а еще у него хорошее настроение в последние дни. Или тебе это показалось странным?
— Понимаешь, — Инга тоже перевернулась на бок, а потом села, кутаясь в одеяло, — моя мать часто ухаживала за больными… Так вот, сейчас Ярат напоминает мне человека, который после долгой болезни вдруг встал с постели и удивляет родных своим цветущим видом, а потом сгорает в один миг. Словно звезда, которая ярко вспыхивает перед тем, как погаснуть навсегда.
Женщина-саоми долго молчала, обдумывая то ли услышанное, то ли свой ответ.
— Не принимай это так близко к сердцу, — проговорила она наконец. — Ты волнуешься за него, а от страха и не такое может примерещиться. Редко кому удается предчувствовать свою гибель, и не думаю, что хорошее настроение Ярата следует воспринимать именно так. Может, он просто радуется, что восстанием теперь руководит Даен.
— Может, — беспомощно согласилась Инга, и весь следующий день, украдкой наблюдая за Яратом, пыталась уверить себя в том, что ошиблась.
Стиг слышал голос, неторопливый, чуть хрипловатый, который что-то говорил, говорил не умолкая… И было тепло, потрескивали дрова в печке, пахло едой. Арант открыл глаза, едва вспомнил, что шел на свет окошка, да так и не дошел — упал, ободрав пальцы о подоконник. Наверное, его заметили, либо услышали звук падения. И вот теперь он находится в доме совершенно незнакомых людей, которые, пока он был без сознания, могли сделать все, что угодно, могли и убить.
Перед глазами мутные пятна постепенно приобретали четкую форму, складываясь в старческое лицо. Стиг открыл пересохшие губы, но вместо того, чтобы спросить, где он находится и что это за человек, произнес только одно слово:
— Пить!
Ему дали воды — прохладной, но не ледяной, и очень вкусной, словно из удачно вырытого колодца. С неохотой отдавая пустую кружку, арант все-таки попросил еще, и снова выпил все до последней капли. А хотелось пить больше и больше, и, наверное, сейчас он мог бы опустошить целое ведро, так и не утолив жажду. Но Стиг вовремя опомнился и сказал себе, что выпил уже достаточно. Опираясь на руки, он смог подняться и сесть. В стене, прямо на уровне его лица, находилось окно, то самое, свет в котором и привел его сюда.
Теперь Стиг видел четко: небогатая избушка, за окном — лес. Хозяин — старый дед, одетый бедненько, но чисто, опрятно. На широком столе стынет ужин.
Под перепачканной кровью рубашкой и теплой кофтой арант чувствовал тугую повязку. Кровотечение остановилось.
— Долго я здесь?
— Да вот, — дед задумался, пощипал бороду, — часа два, не более.
— Хорошо, — арант поставил ноги на пол, подождал, пока утихнет головокружение. — Дай чего-нибудь поесть.
Седые брови удивленно взлетели, но старик сделал приглашающий жест, а когда арант попытался встать, хотел было помочь, но Стиг отказался, коротко бросив: "Не надо".
Он быстро съел все, что предложил хозяин дома, напился холодного молока. Все ждал, когда ему хоть словом намекнут на невежливость поведения, но старик лишь доброжелательно улыбался и молчал. Стиг так и не дождался упрека, и почему-то именно это злило больше, чем вынужденная задержка в пути.
— Меня никто не искал?
Хозяин покачал головой. Арант встал, опираясь о столешницу ладонью, потом опустил руку, выпрямился, чувствуя, что может довольно крепко стоять на ногах.
— Лошадь есть?
— Откуда… — развел руками старик.
Не сказав ни слова благодарности, Стиг направился к выходу, но хозяин остановил его на полпути. Подошел, накинул на плечи заношенный овечий тулуп.
— Еще, чай, не весна. Холодно, по ночам так особо. Замерзнешь ведь…
Надо было сказать хотя бы «спасибо», но Стиг попросту не смог этого сделать — отчего-то все внутри протестовало, мешая вымолвить такое простое и короткое слово. Вместо этого арант спросил:
— Это правда, что войска ушли на восток?
— Откуда мне знать? — растерянное пожатие плеч. — Но люди говорят, что император отправил своих солдат на арантов. После того, как подчистую порезали да спалили два поселения, где власти императорской не признавали, люди и взбунтовались, да в леса ушли партизанить, вот и пришлось правителю войско свое на них отправлять… Но то люди бают, кто ж разберет, где правда, где вымысел?
Белое лицо аранта не могло побледнеть сильнее, но ему показалось, что старик заметил какую-то перемену, хотя и не подал виду. Вдев руки в рукава тулупа, Стиг застегнулся на все пуговицы.
— Оружие есть? — последовал кивок, после чего арант потребовал: — Дай!
— Арбалет не дам, как не проси, — вздохнул хозяин. — Самому пропитание добывать надо, да еще внучке приносить — она сирота, живет у дальней родни, без отца и матери, ко мне не пускают… Вот, возьми нож. Все лучше, чем ничего.
В ладонь Стига легла рукоять. "Где-то в доме есть охотничий арбалет. Он бы мне пригодился". Старик не подозревал, что в это мгновение мог лишиться жизни, и доверчиво протягивал оружие незнакомцу, держа высохшими, длинными пальцами за блестящее лезвие. Стиг сунул «добычу» за пояс и, окинув последним внимательным взглядом и бедное жилище, и его хозяина, вышел за дверь. Снег таял.