Сапфировая бабочка
Шрифт:
Девиц было четверо, музыкантов — трое. Одна прильнула к тощему флейтисту, вторая пританцовывала рядом с широкоплечим блондином, который усердно лупил в тамбурин, а две сели по сторонам терзавшего колесную лиру лохматого весельчака с острой бородкой. Все семеро уже изрядно набрались.
Черли махнул разносчице и что-то ей сказал — из-за шума я не расслышала, что. Он кивнул мне, мол, все в порядке. Все, и правда, было неплохо. Публика хоть и по большей части нетрезвая, но к нам никто не лез, а наличие женщин в закрытых платьях показывало, что и мое присутствие тут не сочтут верхом неприличия. Неприличие в этом обществе для женщины могло дорого обойтись.
Вскоре нам принесли по кружке какого-то питья, по плошке вкусно пахнущего рагу и третью, завернутую в тряпицу — с собой. В кружках оказался
Но публику это не заботило. Песня оказалась на грани скабрезности, и после каждого прозрачного намека зал взрывался хохотом. Я скосила глаза — Чарли от души веселился. Фыркнув, я принялась за рагу.
К счастью, песня закончилась раньше, чем еда, и когда схлынул шум хлопков по ладоням, столам и ляжкам я смогла спокойно доесть. Троица закончила играть и петь (но не пить) и принялась уделять снимание своим дамам. Певец усадил на колени сразу двух, возложив голову с разлетевшимися кудрями на бюст одной и прихватывая другую за выпуклости, от чего та притворно взвизгивала. Флейтист подхватил свою под бедра, к восторгу зала поцеловал и утащил наверх. Блондина с тамбурином его дама поила из двух кружек попеременно, и было понятно, что покидать скамью ему не рекомендуется. Певец что-то прокричал, что было воспринято залом с ревом восторга, и разносчицы бросились обносить публику кружками. Похоже, весельчак решил пропить весь гонорар от выступления. Я от второй кружки отказалась, а Чарли с благодарностью взял. Помня наказ его сестры я встревожилась, но похоже, мой спутник оказался крепким. В любом случае, третьей ему не надо, нам еще назад идти по темным улочкам.
Когда закончилось рагу, я кивнула головой в сторону выхода, мы бросили на стол монеты и вышли наружу. — Ну как, я был прав? — задорно спросил парень. — Прав, прав, только давай сначала доберемся назад, не угодив в неприятности. — Надеюсь, ничего страшнее этого пения сегодня уже не будет, — хмыкнул Чарли. — Это ж надо, такую песню испортить. Хочешь, я ее по-настоящему спою? — Может, лучше что-нибудь другое? Признаться, я не привыкла к таким намекам. — Ты, наверно, образованная, при обители училась? — Училась, — кивнула я.
От сестер неба я знала, что аристократы и богатые горожане отдавали девочек на воспитание в обитель кто на год, а кто и на десять лет. Туда же попадали сироты, если наследство позволяло сделать солидный взнос.
— Гимны не обещаю, — хмыкнул парень, — но подберу что-нибудь попристойнее.
И Чарли запел балладу о бедном менестреле и дочери лорда, которые, разумеется, полюбили друг друга, но не могли быть вместе. У парня оказался приятный тенор, и последние строфы о том, что менестрель уходит искать свою смерть в полный чудовищ лес, он пропел с таким чувством, что рядом с нами кто-то зашмыгал носом. — Да ну вас… — сказала басовито темнота. — И как вас теперь… Потопали дальше, Том. А эти… пусть их… — и шмыгнули в два голоса снова.
От нас удалялись два высоких силуэта, и в руке одного из них блеснуло лезвие. Мы с Чарли посмотрели друг на друга и дальше пошли очень быстрым шагом, почти бегом.
Сальма хотела, было, поворчать, но увидев плошку с едой на всех троих, подобрела.
Девушка с сестрой уже уснули на соседней кровати, а я села на соломенном матрасе и смотрела в звездное небо в окне. Давно не видела такой звездной россыпи — городская засветка лишает небо всякой романтики. Вот только рисунок незнакомый. Я тихо слезла с кровати и выглянула в окно, а потом и вовсе накинула на ночную сорочку плащ и вышла во двор. Отойдя подальше от здания таверны я завертела головой. Да, ни одного знакомого созвездия. Ни тебе Большой Медведицы, ни Южного Креста. С одной стороны видна половинка луны с совершенно чуждым рисунком, а с другой поднималась полная луна поменьше. Ой. До меня дошло, что я и правда в другом мире. По-настоящему. Насовсем. Я отошла к приземистому дереву, прислонилась к стволу и тихо заплакала.
Глава 3
Я не спала полночи, поэтому на следующее утро клевала носом под пологом повозки, и брат с сестрой устроили меня на тюках поспать.
В этот вечер я отказалась идти куда-то далеко от постоялого двора, но служанка шепнула, что на соседней улице есть неплохая едальня, и мы с Чарли пошли туда. Сальма пожала плечами — на ее вкус и на постоялом дворе неплохо кормили.
В таверне нам пришлось подсесть за стол к двум чисто одетым местным ремесленникам средних лет. Меня они называли дочкой, и я уверилась, что опасности от них ждать не стоит. Зато почесать языками они были горазды. За следующие четверть часа я узнала, сколько и кого народилось в округе, кто с кем сошелся, кто кому набил морду, чья жена гуляла, чья дочь пошла в храм брюхатая, а когда мне удалось вставить слово про лорда, сведения потекли рекой. Стоит лорду куда приехать, как дочерей и молодых жен сажают под замок от греха подальше. Бургомистры трех крупных городов графства Торк, хоть и не подчиняются лорду напрямую, но стараются ему не перечить. Этот городок небольшой, и Торк сюда наезжает лично проверять, как идут дела, наводя ужас на всю округу. В прошлом году Торк выселил с земли троюродного брата одного из ремесленников, чему он сильно возмущался. — Если б брат твой лучше за землей смотрел, жил бы и жил дальше, — отозвались от соседнего стола. — А то ишь, что бурьяном поросло, что распахано как попало. — Хорошо он следил! — вскинулся обиженный родственник. — Ага, рассказывай. Джош-свистун с той же земли на две дюжины мешков больше собрал. — Дык у Джоша два сына, а у брата моего три дочери! — не уступал мой сосед. — Так дочерям надо было делом заниматься, а не гулять по селению и обновы выпрашивать. Месяца не пройдет, все хвастаются, то новыми лентами, то юбку справили, а работать кто будет? — мужичок с обильной проплешиной в редких волосах обернулся ко мне. — Этот трудяга послал младшую дочь вечерком к лорду, мол, поговорить, задобрить, — мужичок хохотнул. — Только вернулась она несолоно хлебавши. Видать, нет у нее нужной лорду таланты. — Да ты! Да я тебя! — мой сосед полез через скамью с явно недружелюбными намерениями. — Тиха мне тут! — рявкнул трактирщик. — Мигом обоих выкину и не пущу больше. И чтоб про лорда языками болтать перестали, мне через вас со стражей разбираться неохота.
Мужичок усмехнулся, мой сосед, ворча, вернулся на место и принялся за еду. Я шепотом спросила: — А что лорд, и правда такой по девкам ходок?
Тот стрельнул глазами в трактирщика, который наливал кому-то эль. — Говорят, у него в каждом городе по полюбовнице из благородных, а то и две. А в столице ледей растаскивали, когда они волосья друг другу выдирали, кому лорд достанется. — Зачем же ему селянские девки, если у него леди есть? — А кто его, блудника, знает. Но неправда это, не было с Миркой ничего. — Ага, — прошептал мужичок, обернувшись, — я ж и говорю, что не было, погнал ее лорд.
Мой сосед принялся оборачиваться, но мужичок уже сделал вид, что ничего не говорил.
По пути назад Чарли спросил: — Что это тебя лорд Торк так заинтересовал? — Я думала, может, мне и не ехать на север, тут осесть, но вижу, что, пожалуй, не стоит. — А… Вот и я смотрю, крутой норов у этого лорда. Мне б куда-нибудь, где послабже. — Думаешь, на севере легче будет? Там холодно, работать много придется, да еще в горах. — Да уж как-нибудь. — Ты что вообще умеешь? — Я с отцом подмастерьем ходил, он ткачам станки мастерил, чинил и налаживал. — А сам можешь станок сделать? — Не знаю, — вздохнул тот. — Не пробовал пока.
Да, тяжело им с Сальмой придется. А ведь хороший парень, добрый, симпатичный.
Когда мы вернулись на постоялый двор, выяснилась неприятная вещь: наш обоз завтра поворачивает на восток. Придется ждать следующего, к которому пристать. Говорили, что они тут часто ходят, но как же мне не хотелось задерживаться в графстве своего "жениха".
* * *
С утра Сальма погнала Чарли на заработки. Сама она собиралась подзаработать монет стиркой. Я вызвалась помочь ей, но она на меня шикнула: — Если ты в компаньонки собираешься, тебе руки беречь надо. Кто же компаньонку с рабочими руками возьмет? Решат, что только от прополки оторвалась и вовсе нигде не училась. Нет, тебе только чистая работа нужна.