Сапфиры Айседоры Дункан
Шрифт:
Миша копался в компьютере Прохоренко, и работа не клеилась. Непросто разобраться в чужих файлах и папках, хаотично разбросанных по дискам. Странные фотографии, картинки, тексты эфемерного содержания. Одно он понял точно: Оксана всерьез занималась астрологией и подобными направлениями. На эту мысль оперативников сразу навела обстановка квартиры Прохоренко, как только они переступили порог. Сейчас стало очевидным, что это не просто увлечение. Костров окончательно в этом убедился, когда встретился с людьми, общавшимися с Оксаной.
– Агнесса была богиней, эталоном, к которому следовало стремиться, – с жаром говорила Даная, худощавая дама около сорока. – И в то же время она всегда оставалась на равных
Чем дольше Миша слушал этот бред, тем прочнее утверждался в мысли, что перед ним сумасшедшая.
Рослая Даная постоянно сутулилась, отчего походила на стручок гороха. По паспорту ее звали Ольгой Покрышкиной. Как потом выяснилось, большинство клиентов Оксаны придумывали себе псевдонимы. Оксана именовала себя Агнессой. Это по ее наставлению появлялись псевдонимы. «Имя, – говорила Агнесса, – выражает сущность его носителя. Невозможно быть мягким и покладистым, обладая именем, состоящим из резких звуков. Волей-неволей человек, названный агрессивно, становится жестким и бескомпромиссным. Не человек должен подчиняться своему имени, и даже не имя человеку. Они должны находиться в гармонии и быть созвучны друг другу».
Мужчина лет двадцати пяти – тридцати одним своим видом являл собой образец ходячего недоразумения. Длинные грязные волосы, собранные в конский хвост, косо сшитые брюки, несвежая рубашка навыпуск, претензионная черная шляпа и галстук ярко-голубого цвета. Виктор Ивлев именовал себя ни больше ни меньше Вивальди. Он мнил себя талантливым скрипачом и нахально присвоил фамилию известного музыканта.
– Нельзя ограничивать себя в желаниях. Мы получаем то, что позволяем себе иметь. Если бояться мечтать о чем-либо, то не стоит ожидать, что это сбудется. Я – Вивальди, и это не случайно. Надо равняться на великих, чтобы самому стать одним из них. Равняться и верить в свое предназначение.
Кристина производила более благоприятное впечатление. Уже хотя бы потому, что обошлась без псевдонима. Как выяснилось позже, псевдоним она себе еще не придумала. Те, что ей нравились, – Монро, Афина, Психея, – были уже заняты другими, более проворными слушательницами. Поначалу Кристина даже показалась нормальной, пока тоже не заговорила о предназначении.
Из их рассказа сыщики кое-что вынесли: Оксана-Агнесса проводила консультации и семинары, за которые брала деньги, причем немалые.
– Мы имеем дело с народной целительницей, гадалкой, астрологом, парапсихологом и так далее в том же духе, – заключил Андрей Атаманов, выслушав доклад подчиненных. – Если преступление как-то связано с ее деятельностью, то все, пиши пропало. Среди клиентов Прохоренко сплошные помешанные. Работать с этой публикой невозможно – никакой логики в поступках.
Обнаружилась еще одна любопытная деталь. Почти все говорили про перстень: старинный, с драгоценными камнями, доставшийся Агнессе в наследство. По словам «богини», он начинал свою историю с семнадцатого века и когда-то принадлежал английским монархам. Перстень, несомненно, указывал на непростое происхождение его владелицы. Как утверждали ученики Оксаны, камни обладали магической силой – они приносили успех и открывали каналы для связи с космосом. Оперативники вскоре увидели перстень, правда, только на фотографиях, которые нашли в компьютере Оксаны. Он был представлен во всей красе: на руке хозяйки и отдельно, крупным планом. Огромные камни цвета индиго завораживающе переливались в свете свечи. Фотографий со свечами у Оксаны было много. Одна выглядела особенно эффектно: блики падают на лицо, делая его загадочным, глаза блестят колдовским блеском, пальцы с безупречным
Фотографию предъявили ювелиру. Он не стал выносить оценку заочно, лишь выдвинул версию, что ювелирное изделие должно быть очень дорогим. Внешний вид перстня говорил о том, что он действительно мог быть изготовлен в семнадцатом веке и принадлежать монаршей особе, скорее всего, английской. Это ювелир определил по характерному узору. По его предположению, перстень ввиду своей уникальности и размеров камней имеет очень высокую стоимость. Но это при условии, что камни настоящие, иначе перстень – не более чем красивая побрякушка.
Украшение необходимо было найти. Слушатели курсов Прохоренко утверждали, что Оксану убили именно из-за него. В этом оперативники с ними оказались солидарны: столь дорогая вещь вполне могла послужить мотивом убийства. И убийцу стоило искать среди слушателей. Ответ на вопрос, с кого начинать, напрашивался сам: из всех учеников Оксаны одна Кристина не обмолвилась о перстне даже вскользь.
Как ни странно, Тамара Прохоренко о старинном перстне, доставшемся по наследству ее дочери, ничего не знала или по каким-либо причинам не хотела говорить. Она лениво посмотрела на распечатанные фото, затем, смерив явившегося к ней Кострова презрительным взглядом, процедила:
– Не было в нашем роду никаких драгоценностей. Кастрюли да подушки – все наследство, на которое можно рассчитывать.
– Вы уверены? – допытывался Миша.
– Молодой человек, я, слава богу, пока что в здравом уме и отлично знаю, что никаких драгоценностей Прохоренки отродясь не имели. Откуда им взяться в деревне-то? Мать моя дояркой была, бабка тоже. Всю жизнь в коровнике проторчали. И все наши предки из простых крестьян.
Максим Инархов про существование перстня тоже не знал. По крайней мере, так ответил.
– О перстне слышу впервые, может, он и был. Мы с Оксаной не общались, поэтому, что там ей досталось в наследство и от кого, меня никогда не интересовало.
– Хочу заметить, после смерти Прохоренко перстень исчез. Стоимость его достаточно велика, и вы прекрасно понимаете, что из-за него вполне могли убить Оксану.
Следователь был прав: Макс все понимал лучше некуда. Пропала дорогая вещь, и он, Максим Инархов, первый подозреваемый.
Ближе к вечеру оперативники разошлись, и Костров остался в кабинете один, если не считать золотой рыбки, которая жила в маленьком, похожем на банку аквариуме, стоявшем рядом с Мишиным столом. На столе перед лейтенантом лежал чистый тетрадный лист. Кострову нужно было работать над версией, по которой предполагалось, что убийство Прохоренко связано с перстнем. Сначала он еще раз перечитал все, что нашел в Интернете о сапфирах. Синие камни манили с экрана и завораживали блеском. Миша и не знал, что бывает столько видов сапфиров. Яхонтовая тема оказалась такой увлекательной, что он не заметил, как стемнело. День подходил к концу. Лист, приготовленный для записи плана действий, оставался девственно-чистым. Мысли никак не желали посещать вихрастую голову. Костров вскипятил чайник, достал не съеденные днем бутерброды, заодно подсыпал корма рыбе. При сытом желудке должно соображаться лучше.