Сапфо, или Песни Розового берега
Шрифт:
— Да я же просто убрала его из твоей комнаты в другую, где в углу стоит статуя Артемиды, там он теперь и лежит. И ты что же, мудродум, пойдешь теперь грабить, обирать богиню? Смотри, всемогущий Зевс тебе такого точно не простит и вступится за свою обиженную доченьку. А тем более Артемида — родная сестрица Аполлона, который, говорят, вообще не вылезает из здешних мест. Ох, смотри, хилосох, я тебя предупреждаю заранее.
— Не лезь в мою голову! — нетерпеливо прикрикнул на служанку Эпифокл. — Отдавай назад мой мешок, а дальше я со своим богатством сам как-нибудь разберусь!
—
— Ха, раненько он нас сегодня разбудил, но это даже и к лучшему, — бодро сказал Алкей, просмеявшись. — Эпифокл так завопил, словно военная труба подала сигнал к сражению. Что, Фаон, могу сказать, что ты с честью выдержал атаку! Теперь Эпифоклу придется принести тебе публичные извинения.
— Нет, не надо, ничего не надо, — проговорил Фаон, растерянно озираясь по сторонам. — Я все равно его убью.
— Не стоит даром трудиться, Фаон, он и сам скоро отдаст концы, — проговорил Алкей, незаметно подмигивая юноше. — И потом — тебе некогда будет заниматься этим неблагодарным делом. Я ведь как раз собрался тебя к вечеру проводить к гавани. Мой посыльный сообщил, что как раз сегодня на закате в Афины отправляется снаряженное судно, и владелец — кстати говоря, мой хороший знакомый — согласился взять тебя с собой.
На самом деле Алкей несколько исказил те новости, которые сообщил ему посыльный, передав при всех во дворе дома какую-то записку.
Вчера вечером из Митилены действительно прибыл гонец сообщить Алкею, что друзья ждут его нынешней ночью на некое секретное и важное совещание государственной важности.
Так как сообщение пришло от Мнесия, Алкей мог безошибочно заключить, что его старый друг снова начал готовить очередной заговор против тирана и активно собирает союзников.
Разумеется, не явиться на подобный совет без серьезной причины Алкей не мог — в политических делах поэт привык быть в числе первых! — и поэтому частное дельце с Фаоном нужно было уладить как можно скорее.
Тем более что с мальчишкой все, что следует, было уже обговорено накануне.
— Оставьте меня все! — вдруг воскликнул Фаон, яростно сжимая кулаки. — Все, совсем все! Я же вижу — вы все ненавидите меня! Вы все только смеетесь надо мной! Не нужно мне извинений, никаких ваших праздников и песен! Лучше оставьте меня в покое: ничего мне не надо. Я хочу домой!
И Фаон выбежал из комнаты через дверь, ведущую на задний двор, откуда быстрее всего можно было добежать к дому Алфидии.
Алкей хотел было броситься за Фаоном вслед, но решил, что это будет выглядеть слишком уж откровенно и несолидно, и лишь раздраженно махнул рукой ему вослед.
— Ну вот, обидели человека, — вздохнула Дидамия.
— И я бы тоже обиделась, если бы на меня напрасно возвели такие обвинения, — сказала Глотис. — И даже еще не так.
— И как раз накануне отъезда. И все оттого, что вы тут даете своим слугам слишком много свободы, — в сердцах проговорил Алкей, поворачиваясь к Сапфо. — Конечно, со стороны выглядит необычно, Сапфо, что ты стараешься держать слуг и даже рабов себе за равных, и даже дает лишний повод к разговорам о твоей школе, но ты сама теперь видишь, что из этого получается. И зачем только твою Диодору дернуло спрятать мешок как раз накануне отъезда? Спасибо еще, что у Эпифокла не случился из-за своего золота разрыв сердца, а то сейчас бы нам всем пришлось тужиться и сочинять погребальные песни под названием «эпифоклики»…
— Но… кто это? — спросила Клеида, кивая на дверь, через которую только что выскочил рассерженный Фаон.
— Юноша… — рассеянно ответила Сапфо.
— Но я, мама, и сама вижу, что не девочка! — усмехнулась Клеида. — Хотя молодой человек имеет чересчур гладкие щеки, длинные кудри и издалека похож на девушку. Он разве здешний? А куда он уезжает?
— Этот молодой человек по имени Фаон — сын покойной маленькой Тимады, о которой я тебе как-то рассказывала, — терпеливо пояснила Сапфо. — И теперь он должен отъехать в Афины, где живет его очень богатый дед. Алкей говорит, что надо ехать уже сегодня. Уж хотя бы распрощаться по-хорошему!
— Странно как-то, Сапфо, — задумчиво проговорила Клеида, оглядываясь по сторонам. — Раньше я чаще всего встречала у тебя только женщин, а сегодня вижу сразу столько мужчин! Почему?
— Вот и я то же самое говорила твоей матери, — сказала Глотис, покидая комнату. — Зачем нужно столько ненужного шума? Но ты же знаешь — она никого не слушает, кроме себя.
А Клеида, окруженная сплетнями о ветрености и непостоянстве Сапфо, в который раз увидела лишь хорошо знакомые женские лица.
Незнакомцами для нее были только мужчины, исключая Алкея — поэт был частым гостем и в столичном доме матери.
Но рыжий, угрюмый бородач, и безумный старик, и красивый, как Аполлон, юноша, которого сейчас при всех напрасно оклеветали, — все это были для Клеиды совершенно новые люди, вызывающие естественное любопытство семнадцатилетней девушки.
Особенно юноша, который так гордо сейчас убежал, не дожидаясь ни от кого слов сочувствия и утешения!
Такой непримиримый характер в мужчинах Клеида очень ценила, не говоря уже о приятной внешности и особенно черных глазах Фаона, сверкающих от ярости!
Впрочем, Клеида тут же подумала, что ее жених, Гермий, все равно гораздо красивее, потому что имеет более мужественную наружность, широкие плечи и приятную на ощупь, колючую щетину на лице. Слишком явно все-таки гладкие щеки и мягкие кудри рассерженного юноши напоминают женские!
— Все, отдала путаному безбожнику назад его богатство, — объявила появившаяся в комнате Диодора. — Чтоб он с ним провалился в Тартар.
— Но где же он сам? — спросила Сапфо.
— Да, разве не хочет погреметь перед нами в кишках монетами? — недовольно поинтересовался Алкей. — И заодно сказать кое-что Фаону и всем нам тоже.