Сапиенс как вирус
Шрифт:
– Не программатор – семя! – поправил ПервоДим, и Потемкин вспомнил временное явление в его голову того, кого они называли Садовником.
Или в голову ПервоДима?
Нет, точно ПервоДима.
– Если называть программатор семенем, тогда Бейрут будет Садовником, – попробовал возразить Дмитрий, однако спорить с самим собой показалось ему занятием бесперспективным, и он замолчал.
– Если нас будет очень много, то мы запросто сможем управлять программатором. А кстати, сколько же нас на самом деле?
В мыслесферу протиснулась недовольная
– О чём это ты? – поинтересовался он.
– О том, что если меня было бы много, я бы смог управлять программатором, – продемонстрировал Дмитрий свою мысль.
Ощущение чужого взгляда пришло неожиданно, и был этот взгляд не один. Пространство, расширяясь, вдруг поплыло перед глазами, картины гибнущих Земель, смешиваясь друг с другом, выталкивали одно и то же – его лицо. Мозг словно вместил в себя сразу несколько реальностей. Загудели знакомые голоса – вначале несколько, потом десятки… сотни… тысячи. И это были не просто знакомые голоса, это был многократно повторенный его, родной голос.
– Первый, что происходит? – завопил Потемкин, заглядывая внутрь себя.
– Не мешай! Закончу – объясню.
С плейтом творилось что-то невообразимое – он пылал всеми цветами радуги, буквально выстреливая яркими фейерверками в ментальное пространство. Светящиеся прозрачные нити вытягивались, переплетаясь, образовывали вокруг головы большую решетку, напоминающую параболическую антенну.
– Ну и? – прошептал Дмитрий, ощущая, что его «Я» теряет индивидуальность, расширяясь до вселенских масштабов, охватывает все миры, где только существует человеческое общество и живет его, Потемкина, двойник.
Он видел миллиардами глаз, слышал бесконечным количеством ушей, мог думать одновременно обо всем на свете.
– Всё!
Голоса смолкли, и хотя голова, продолжая излучать во все стороны, не мешала думать, успокоиться Дмитрий не смог. Ему казалось, что он остался одни на один с взбунтовавшимся Мирозданием. Такой маленький, беспомощный человечек, и, главное, такой бесконечно одинокий.
– Предупреждать надо, – буркнул он, пытаясь взбодриться. – Это же наркотик в чистом виде.
– Это наша персональная сеть, соединяющая сознания наших отражений, разбросанных по разным мирам. Твои и только твои «Я». Персональный Хомонет – если тебе так проще, – настроенный на одного человека. Мы сумели подключиться к нему, но о переносе психоматриц пока речи быть не может. Вот если бы у всех нас были такие интерфейсы, как у тебя. Но я обязательно что-нибудь придумаю.
Только сейчас Дмитрий, сообразил, что, разговаривая со своим Альтер-эго, он напрочь забывает о реальном мире. Тряхнув головой, он посмотрел перед собой.
– Да он у нас теперь многопроцессорный! – произнес Жора, появляясь прямо из светящейся сферы программатора, посмотрел Бейруту в глаза и отрицательно покачал головой. – Нет! – выдохнул беззвучно и сжал губы.
– Мультиконвейерный, – поддержал его Бейрут, недовольно покачивая головой и рассматривая что-то над головой Потемкина.
– Не получается? – спросил Дмитрий, зная ответ наперед.
– Программатор нестабилен и скоро опять рванет, – кивнул хакер, и громадная конструкция, словно в подтверждение его слов, дрогнула, на мгновение сжалась, ускоряя вращение вокруг невидимой оси.
Дмитрий неожиданно для себя произнес:
– Нужно подключать людей.
Помолчал… и после недолгого раздумья уверенно добавил:
– Как можно больше людей.
Бейрут криво улыбнулся, махнул рукой в сторону программатора.
– Гляделки протри – уже подключили, – устало произнес он.
Дмитрий поднял глаза и только сейчас обратил внимание, что программатор выглядит непривычно, так, словно его накрыли пятнистой вуалью. Присмотревшись, он заметил на удаленной поверхности мерцающего шара человеческую фигуру – затем еще одну, и еще…
– И что, не помогает? – спросил он, поворачиваясь к Бейруту. – Какая-то, пусть и временная, стабилизация должна быть.
– Бардак! – отмахнулся Бейрут. – Стабилизируется, конечно, но ненадолго. И вот что погано – взрыв все одно будет, а людей уже не вернуть.
– Вселенная гибнет, – возмутился Дмитрий, вскидывая руки, – а вы все о людях толкуете. Каждое сознание хоть на мгновение задержит процесс распада. Твоя задача сохранить семя, – не обращая внимания на удивленные взгляды товарищей, Потемкин продолжал. – Мне нужно время, чтобы собрать все свои «Я», и тогда проблема управления программатором будет решена, а Мироздание – спасено.
– Упсс! – хмыкнул Жора, прикрывая рот ладонью. – А вот и Бог, собственной персоной, отец всего сущего, Альфа и Омега. Кажется, мы это уже проходили, когда ты к программатору подключился.
– Как вы не понимаете? У нас больше не будет возможности спасти наш мир, – выплевывая слова, Дмитрий озвучивал мысли ПервоДима, и чем дольше он говорил, тем мрачнее становилось лицо Бейрута.
Дмитрий старался отключить своего двойника, как когда-то отключал Тромба, но не мог.
– Демон не даст нам еще одной попытки, нет у нас времени, – убеждал ПервоДим сквозь нарастающий гул голосов. – Хватит мямлить, основной закон – целесообразность. Либо – мы, либо – нас. Мир прост, как двоичная система: ты – либо ноль, либо единица.
– Согласен! – донеслось издалека.
– Бред все это!
– Ерунда!
– А я – за!
Он слышал множество мнений, и каждое из них было и его мнением: он был «за», поддерживал всех, понимая правоту каждого своего «Я». Он не мог спорить с самим собой.
– Точно! Нет! Я против… – сотни голосов, включаясь в мысленный спор, перебивали друг друга, пока начальная мысль и вовсе не растворилась в хаосе мелькающих обрывков и неясных мыслеформ.
– Хватит! – заорал Дмитрий.
Выталкивая участников спонтанного голосования из своей головы, он разорвал все установившиеся связи. Воздух заискрился, в затылок ударила горячая волна, и тут же за спиной раздался голос Жоры.