Сара Бернар
Шрифт:
Подготовка к вступительным экзаменам в консерваторию, о которой рассказала Сара в своих мемуарах, была совершенно невероятной, каждый из завсегдатаев гостиной ее матери давал ей советы относительно выбора текстов или упражнений по артикуляции и произношению, необходимых для смягчения дикции. Господин Мейдьё заявлял, что она чересчур сжимает челюсти, недостаточно открывает рот, когда произносит букву «о», и не раскатывает должным образом «р», он подготовил для нее маленькую тетрадь с упражнениями на манер медицинских предписаний, которые она приводит в книге «Моя двойная жизнь»:
«Каждое утро в течение часа на до, ре, ми делать упражнение: те, де, де — для того, чтобы добиться звучности.
Перед обедом сорок раз произносить: Карлу Клары украл кораллы… — чтобы очистить р.
Перед ужином сорок раз повторять: Сти — стэ, ста — сто, сту — сты; сти-тти, стэ-ттэ, ста-тта, сто-тто, сту-тту, сты-тты — чтобы научиться не свистеть с.
Вечером, перед сном двадцать раз сказать: ди, дэ,
Влиятельный Морни не уступает в любезности и, чтобы гарантировать Саре успех, устраивает ей накануне конкурса встречу с одним из своих друзей, Обером, бывшим тогда директором Парижской консерватории. В консерваторию она отправилась в сопровождении госпожи Герар, а не матери, которая, после того как будущее дочери было решено, похоже, полностью утратила интерес к осуществлению этого плана. Легко себе представить робость девушки перед величественным директором, описанным Банвилем:
«Это лицо, столь привлекательное своей мраморной бледностью, светлыми глазами, тонким носом, легкими белоснежными волосами, вытянутыми тонкими губами, контуры которых слегка сгладил возраст, все целиком окрашено светлыми тонами, той мужественной и твердой силой, которая ясно доказывает, что цвет — это отражение гармонии. В самом деле, у него есть все, чтобы утверждать жизнь и созидательную силу без малейшего повышения тона, лишь с помощью густых бесцветных бровей, глаз и губ, тоже бесцветных».
Но на вопрос директора, любит ли она театр, с каким безудержным пылом прозвучал ответ Сары: «О нет, сударь!» И тут призвание Сары забавнейшим образом излагается в ее мемуарах словами, которые она вкладывает в уста «своей милочки», пытавшейся оправдать твердый ответ Оберу: «Она в самом деле не любит театр, но не желает выходить замуж и потому остается без средств, так как отец оставил ей всего сто тысяч франков, которые она может получить только в день своего замужества».
Театр, стало быть, лишь крайнее средство, единственная допускаемая матерью увертка от замужества, которое претит Саре. Между тем в 1860 году консерватория считалась лучшим драматическим образовательным центром в мире, там преподавали самые знаменитые актеры «Французского Театра» — еще одно название «Комеди Франсез». Учебное заведение было создано в 1784 году, во времена правления Людовика XVI, для подготовки музыкантов и певцов для музыкальных дивертисментов. В 1806 году Наполеон I добавил к обучению драматическое искусство, организовал вступительный и выпускной конкурсы, ввел в дополнение к традиционному обучению актеров уроки манер и танцев. В 1812 году консерватория была прикреплена к «Комеди Франсез», оттуда в конце учебного года театр набирал лучших учеников.
И вот наступил день экзамена. Сара прибыла в консерваторию в сопровождении мадемуазель де Брабанде и госпожи Герар, чьим добрым заботам мать снова препоручила ее. К испытанию она была подготовлена чрезвычайно плохо, и, когда ее спросили, кто будет подавать ей реплики в сцене из «Школы жен», которую она в конечном счете решила представить, Сара испугалась, отказалась попросить одного из поступающих оказать ей подобную услугу, заявив, что будет читать басню Лафонтена «Два голубя». Услышав о таком выборе, члены жюри захихикали, что повергло ее в смятение, и с первых же строчек она сбилась, но, когда ее попросили начать сначала, взяла себя в руки и всех очаровала. Ее приняли незамедлительно, причем единогласно, в истории этого учреждения она стала первой кандидаткой, которую приняли благодаря басне! Наверняка повлияла рекомендация де Морни, хотя очарование ее звеневшего от страха волнующего голоса, безусловно, оправдало эту поддержку, ибо два преподавателя желали взять ее в ученицы. Вопреки всем правилам конкурса Обер сообщил ей об успехе сразу после экзамена.
В книге «Моя двойная жизнь» повествуется о возвращении в дом матери и последовавшей там странной сцене. Правдивый или нет, но рассказ этот дает ключ к пониманию личности его героини. В радостном возбуждении она возвращается домой в сопровождении все тех же двух ангелов-хранителей. Но переполненная гордостью госпожа Герар еще во дворе кричит Юл, сообщая добрую весть. Сара впадает в безумную ярость и требует, чтобы мать заново проиграла всю сцену, сделав вид, будто не знает прекрасной новости. Юл без особой охоты подчиняется игре, но девушка добивается своего, насладившись минутой славы, чуть было не испорченной энтузиазмом «моей милочки». Эта сцена дает представление не только о тираническом характере Сары, но и обнаруживает недостаток любви к ней и признания. Однако до безраздельной радости после успеха на вступительном экзамене в консерваторию было далеко. Похоже, Сара не испытывала того энтузиазма, о котором рассказывала в своих мемуарах, в чем многие годы спустя призналась Жюлю Уре: «Я начинала работать без всякого энтузиазма. Я находилась там, потому что меня туда привели, но без особого желания и призвания».
И по-прежнему проявляется настойчивое семейное давление в пользу замужества. Впрочем, претендентов у Сары хватает, но они вызывают у нее насмешливое отвращение, что побуждает ее самозабвенно работать над сценическими текстами. Весьма знаменателен рассказ в книге «Моя двойная жизнь» о том, что касается этих решающих лет. Он свидетельствует о той энергии, с какой, несмотря на изначальное отсутствие страсти к ремеслу актрисы, Сара окунулась в театральную работу, и прежде всего чтобы избежать требований своей семейной среды. Если верить Мари Коломбье, ставшей вскоре подругой Сары в консерватории, мать не стеснялась оставлять на какое-то время свою дочь одну с кем-нибудь из своих завсегдатаев, вынуждая ее убедить того дать несколько дополнительных купюр. Кроме того, если бы матери удалось заставить Сару выйти замуж, то она наверняка сумела бы получить часть денег, оставленных той отцом. Как бы там ни было, Сара противостояла этому давлению и с тех пор целиком посвящала себя театру. Она погружается в учебу со страстью и рвением, пожирая пьесы, выучивая даже роли, над которыми ее не заставляют работать, тренируя свою память, и без того уже невероятную, словно обнаружив наконец способ сосредоточивать и направлять свою потрясающую энергию.
УЧИТЬСЯ ИГРАТЬ: ОТ АКТРИСЫ ДО КУРТИЗАНКИ. 1860–1866
Я не хотела походить ни на кого другого и говорила себе: я буду ЛИЧНОСТЬЮ!
Поступив в консерваторию, ту страсть, какую Сара вкладывала в мистический пыл, находясь в монастыре, она перенесет на свою театральную деятельность. В течение двух лет обучения она посещает уроки Прово, затем Сансона, а иногда присутствует и на занятиях у Ренье. Сансон, сам ученик великого трагика Тальма, был в свое время учителем Рашели [7] , королевы трагедии, бывшей абсолютным эталоном парижского театрального мира и скончавшейся в тридцать шесть лет. В 1860 году консерватория предлагала своим ученикам четыре класса драматической декламации, в каждом по три двухчасовых урока в неделю. Преподавателями там была Прово, Бовалле, Августина Броан и Ренье. Они-то как раз и выбирали своих студентов во время вступительного конкурса. Кроме того, там обучали манерам на уроках господина Эли, фехтованию под строгим надзором учителя Пона, а также истории драматической литературы. В распоряжении учеников имелись помощники — ассистенты преподавателей, в задачу которых входило заставить их повторять роли до начала занятий. Каждый учебный год завершался конкурсом, и премии, полученные за трагедийные и комедийные роли, являлись своего рода пропуском, необходимым для поступления в парижский театр.
7
Элизабет Рашель Феликс (1821–1858) — актриса, еврейка по происхождению, еще совсем ребенком была замечена преподавателем пения, когда читала стихи в кафе. Под свое крыло ее взял Сансон, и в 17 лет она была принята в «Комеди Франсез». Эта «цыганочка» возродила интерес к трагедии, воплощением которой стала. Она очаровывает Гюго, Стендаля, Шатобриана и Ламартина. В 1842 году с триумфом играет «Федру», гастролирует по всей Европе от Лондона до России, вызывая восторг зрителей. Когда она умерла от туберкулеза, журналисты утверждали, что трагедия умерла вместе с ней.
Сару Бернар востребовали Прово и Бовалле. Второй ей не понравился, и она остановила свой выбор на первом. Во второй половине XIX столетия освоение драматического искусства понималось еще как обучение путем подражания, передачи от одного поколения к следующему определенного набора интонаций и жестов, закрепленных театральной традицией. И дебютантов оценивали в соответствии именно с этой традицией, передававшейся от одного актера другому.
Сара тут же оказалась под прицелом критики. Несмотря на упражнения, рекомендованные Мейдьё, она по-прежнему не умела «раскатывать» «р», слишком сильно нажимала на зубные согласные «т» и «д» и с трудом разжимала челюсти, что, как рассказывала она Жюлю Уре, заставляло ее говорить сквозь зубы:
«В начале моих занятий в консерватории работать приходилось много. От матери я унаследовала недостаток произношения, который используют, изображая меня: я говорю со стиснутыми зубами. Тогда он ощущался в десять раз больше, чем теперь, а сегодня проявляется, лишь когда я волнуюсь или испытываю страх, что обычно бывает в первых актах. Чтобы исправить этот порок, в консерватории мне давали маленькие резиновые шарики, мешавшие мне плотно закрывать рот».
Два года консерватории лежат в основе техники Сары Бернар, это в одинаковой мере касается ее работы и над голосом, и над телом, о чем свидетельствуют некоторые теоретические и технические моменты, приведенные впоследствии в книгах «Моя двойная жизнь» и «Искусство театра». Это маленькое сочинение было продиктовано актрисой секретарше в конце жизни и опубликовано посмертно. Небезынтересно сравнить эти две работы, дабы получить представление о том, что именно Сара Бернар предполагала оставить потомкам в области актерского мастерства, а также о ее понимании актера и театральной педагогики.