Сара Бернар
Шрифт:
Эти роскошные годы празднеств и упоения актриса делит с Мари Коломбье, которая позднее, в 1883 году, дабы отомстить великой Саре за отказ от нее после возвращения из первого турне по Америке, опубликует знаменитые «Мемуары Сары Барнум», книгу, которая вызвала скандал рассказом об интимной жизни актрисы и ее двойной игре в отношении мужчин, обеспечивавших ее. Имена персонажей изменены, но достаточно прозрачны для завсегдатаев гостиных той поры. Не обладая литературными достоинствами, эта маленькая книжка с дурным запашком порождает различные толки, что создает ей успех, но главный ее интерес в том, что она дает представление о галантной жизни той эпохи. Дамы полусвета, куртизанки завораживали мир литературы. Стоит прочитать лишь «Нана» Эмиля Золя, чтобы понять скандальную и романтическую притягательность этих женщин, предпочитавших свободу условностям и стремившихся к независимости. Эти женщины, существовавшие вне общества и его морали, эти ловкие обольстительницы, переходившие от одного богатого любовника к другому и зачастую разорявшие их, составляли основу жизни Второй империи.
Сара так и не отказалась от театра, куда возвращается в декабре 1865 года, согласившись играть в сказочном водевиле театра «Порт-Сен-Мартен» «Лесная лань» братьев Куаньяр. Речь, правда, шла лишь о том, чтобы без всякой подготовки заменить заболевшую актрису; Сара должна петь и танцевать, не обладая даром ни того ни другого. Однако этот удобный случай убеждает ее в необходимости искать настоящий ангажемент. В начале 1866 года она решается написать одному завсегдатаю гостиной матери — Камиллу Дусе, руководителю управления театрами в министерстве, чтобы попросить у него помощи и рекомендации. Результат этого письма не заставил себя ждать: Дусе добивается для нее встречи с Феликсом Дюкенелем, одним из директоров (второй — Шарль-Мари де Шилли) театра «Одеон». Тот предлагает ей ангажемент, который вскоре изменит ее жизнь.
ИГРАТЬ — ЗНАЧИТ НРАВИТЬСЯ: ЗАВОЕВАНИЕ ЛЕВОБЕРЕЖЬЯ. 1866–1871
Это женщина, настоящая женщина со всеми ее метаниями и контрастами!.. Со всеми ее крыльями и когтями! И льстивая, и нежная, и ласковая, и вероломная! И ловкость… и изворотливость ужа! Коварство и самоотверженность!
В 1866 году «Одеон» был вторым по значимости парижским театром, однако сильно отличался от «Комеди Франсез». Воистину институт Левобережья, это место объединяло молодежь, артистов и интеллектуалов, преклонявшихся перед Виктором Гюго, находившимся в изгнании после государственного переворота 2 декабря 1851 года [13] . Для встречи, организованной Камиллом Дусе с Феликсом Дюкенелем, Сара не преминула выбрать весьма оригинальный наряд. «Я надела платье ярко-желтого, канареечного цвета, а поверх — черную шелковую накидку с каймой, островерхую соломенную шляпу с черными бархатными лентами, завязанными под подбородком. Выглядело это, по-моему, безумно привлекательно», — вспоминала Сара в «Моей двойной жизни». Молодой директор был покорен очаровательной актрисой, как признавался он позже в статье, посвященной «дебютам Сары Бернар»: «Она была не только красива, нет, больше того. Я понял, что передо мной необычайно одаренное создание, умное до гениальности, наделенное при столь хрупкой, изящной внешности огромной энергией и неукротимой волей». Однако другой директор театра, Шарль-Мари де Шилли, отнюдь не разделяет его энтузиазма, и контракт, который он предлагает дебютантке, чрезвычайно унизителен: пробный ангажемент всего лишь на месяц с гонораром в сто франков, который мог быть продлен при условии, если она подойдет. Однако Сару не смутила холодность, с какой Шилли глядел на нее, и, когда он произнес, указывая на второго директора: «Знаете, отвечать за вас будет Дюкенель, ибо лично я ни за что на свете не принял бы вас», она сказала: «Поверьте, сударь, если бы мне было из чего выбирать, я бы ни в коем случае не подписала этого контракта. Стало быть, мы квиты».
13
Совершен Луи Бонапартом, племянником Наполеона I. Используя недовольство крестьян режимом Второй республики (декабрь 1848 года), добился своего избрания президентом; при поддержке военщины 2 декабря 1851 года совершил переворот. 2 декабря 1852 года был провозглашен императором. — Прим. пер.
15 августа 1866 года Сара впервые поднимается на сцену «Одеона». Это был праздничный вечер в честь именин императора, она играла Сильвию в «Игре любви и случая» Мариво. Сара сама признавала, что это не ее роль и что амплуа кокетки ей не подходит: «Мариво — не моя стихия, ему нужны кокетливость, жеманство, которых у меня и в помине не было тогда, как нет и теперь. К тому же я была тонюсенькой. Успеха я не имела ни малейшего». Мало того, костюмерше «Одеона» пришла в голову нелепая мысль приготовить для Сары «патриотическое» платье — белое с синими бантами и красными лентами, что вызвало насмешки галерки. Шил-ли отказался продлить ее контракт 1 сентября, жалуясь на ее скверную дикцию и голос, который не звучит, но Дюкенель, ставший тем временем любовником Сары, защищает ее и предлагает оставить, а гонорар выплачивать из его собственного жалованья, разумеется, при полнейшем соблюдении тайны.
В январе 1867 года она играет Арманду в «Ученых женщинах» Мольера, но по-прежнему остается незамеченной, точно так же, как и в роли Юнии в «Британике» Расина и Анжелики в «Мнимом больном» Мольера, то есть опять в классическом репертуаре. Когда в июне Дюкенель ставит «Гофолию» Расина в сопровождении музыки Мендельсона, то поручает Саре партию хора. Молодая женщина с такой чистотой и простотой читает александрийский стих Расина, что публика не только неистово аплодирует, но и требует исполнения на бис. Первому успеху Сары способствовали студенты, верные поклонники «Одеона».
В июле молодую актрису заметила Жорж Санд и заняла ее в одной из своих пьес. Шестидесятитрехлетняя Жорж Санд по-прежнему курила трубку, некоторые ее пьесы, ценившиеся зрителями за вдохновлявшие их республиканские идеи, ставились в «Одеоне». Она приглашает Сару на роль баронессы д’Арглад в возобновленной постановке пьесы «Маркиз де Вильмер», затем на роль Мариетты в спектакле «Франсуа-Найденыш». В книге «Моя двойная жизнь» Сара с нежностью говорит о Жорж Санд, с восхищением и почтением рисуя портрет той, кто называла ее своей «маленькой мадонной». Однако отношения этих двух женщин с весьма твердыми характерами наверняка были не столь безоблачными, как может показаться, ибо в своем «Дневнике» писательница называет актрису «продажной тупицей» и даже «свихнувшейся».
Когда Сара сыграла Гортензию в пьесе Бело и Вилльтара «Завещание Сезара Жиродо», Сарсе пришел в замешательство:
«Мадемуазель Бернар удивила меня в роли Гортензии. Вот уже несколько раз я ловлю себя на том, что восхищаюсь необычайно точной интонацией этой почти неизвестной девушки, ее элегантностью без манерности и совершенно невероятным чутьем сцены. Но самое странное заключается в том, что она, похоже, не замечает этого. Она играет небрежно, словно занимается ремеслом, которое ей докучает».
Эти качества — точность и небрежность — сочетаются в ней с непринужденностью и свободой, это подчеркивали многие критики задолго до того, как Сара стала знаменитой актрисой.
Дюкенель собирался затем поставить «Рюи Блаза» Виктора Гюго, по-прежнему находившегося в ссылке, однако правительство Наполеона III не разрешало этого, ибо возобновление «Эрнани» в «Комеди Франсез» дало повод для мощных политических манифестаций со стороны республиканцев, настроенных против режима Второй империи. Тогда руководство «Одеона» выбрало «Кина» Александра Дюма, поставленного тридцатью годами раньше. 1 января 1868 года Сара должна была играть роль молодой англичанки Анны Демби, которая хочет стать актрисой и соглашается следовать в изгнание за Кином в Америку. Пьеса во славу театра и актеров — это, разумеется, совсем не то, чего в тот вечер ожидала публика «Одеона»; зал скандирует имя Гюго, топая ногами и целый час не давая начать спектакль. Побледнев от гнева, старый Александр Дюма грозит кулаком студентам, вопящим во все горло. Шум стоит неописуемый, но директора решают все-таки поднять занавес. Голос Пьера Бертона, игравшего Кина, заглушили шиканье и свист публики, а появление Сары, невероятно худой, в костюме эксцентричной англичанки 1820-х годов, вызвало смешки и жидкие аплодисменты. Осмелев от этой жалкой поддержки, она выходит к рампе, собираясь обратиться к публике, и, когда воцаряется тишина, говорит: «Друзья мои, вы хотите защитить справедливость. Но разве это справедливо — возложить сегодня вечером на господина Дюма ответственность за ссылку господина Гюго?» Ее слова, исполненные здравого смысла, дошли до зрителей, зал был укрощен, и Сара смогла играть свою роль с естественной простотой. Дюкенель так рассказывал об этом столкновении с бушующим залом: «Сару освистали при выходе на сцену, затем произошло неслыханное, золотой голос, подобно лире Орфея, сотворил чудо; дикие звери умерили свой рев — Бог знает, были ли то рыки известных или неведомых животных, одним словом, светопреставление! Но публика была укрощена, ее пленила эта чаровница. Умолкнув, все стали слушать ее, только ее; таким образом, этот вечер, начавшийся бурной баталией, завершился триумфом».
Когда занавес упал, студенты устроили Саре овацию, она покорила «обожаемого монстра» — публику, она наконец-то на верном пути. Самый ощутимый признак ее успеха — значительное повышение гонорара, на которое пошел Шилли: со стадо двухсот пятидесяти франков, и само собой разумеется, уже не за счет жалованья Дюкенеля. Сара переезжает в дом 16 по улице Обер, в более просторную квартиру. В том же году она с успехом исполняет еще три роли, одна из них — Корделия в «Короле Лире» в переводе Жюля Лакруа, вместе с ней играл молодой дебютант, который вскоре заставит говорить о себе, — Муне-Сюлли. Сара имеет успех и в более популярном репертуаре, например в «Драме на улице де ла Пэ» Адольфа Бело, модной мелодраме. Но она все еще ждет своего настоящего триумфа.
Госпожа Агарь, величественная трагедийная актриса «Одеона», долгое время состоявшая в связи с Теофилем Готье, представила как-то вечером Саре своего нового возлюбленного, молодого и пока никому не известного поэта Франсуа Коппе, только что сочинившего для своей любовницы небольшую одноактную пьесу на два действующих лица под скромным названием «Прохожий». Агарь предложила Саре сыграть Занетто, юного флорентийского трубадура. Сама она хотела исполнить роль Сильвии, красивой стареющей куртизанки, в сердце которой пробуждают любовь слова юноши, которого она, однако, отталкивает. Действие происходит в эпоху Возрождения, в саду, залитом лунным светом. Пьеса короткая, она могла идти перед началом какого-нибудь спектакля и состояла из лирического любовного диалога. Покоренная красотой стихов Коппе и представив себе успех, который может принести эта поэтичная пьеса, Сара воодушевилась и совершила подвиг, убедив Шилли и Дюкенеля в необходимости постановки. Жюль Массне сочинил серенаду для выхода трубадура, а Сара сама придумала себе костюм, который ей подсказала бронзовая фигура Дюбуа «Флорентийский певец»: бархатный камзол гранатового цвета, белая рубашка с кружевным воротником, плотно облегающее трико, белокурый парик и венецианская шапочка с сиреневым фазаньим пером. На Агари было скромное белое атласное платье, эффектно освещавшееся лунным лучом.