Сарасина никки. Одинокая луна в Сарасина
Шрифт:
Кормилица сестры говорила: «Теперь зачем я здесь?» — и только плакала и плакала, она возвращалась отныне жить в свою семью. Я написала ей:
Что же, теперь В старый свой дом ты вернёшься, Так люди уходят… О, расставаний боль, Вечной разлуки скорбь!«Ведь я же думала, ты будешь мне живой памятью об умершей!» — так, кажется, я написала ей, и ещё: «Вода в моей тушечнице замёрзла, застыли в груди и слова — там их замкну!» И в стихах:
Истекая словами, Скользит моя кисть, НоОна мне ответила:
Безутешна На взморье, где отмели нет, Птица тидори. Как ей оставить след свой В мире этом непрочном?Кормилица сестры ходила на её могилу и вернулась плача и плача, я ей сложила стихи:
К небу, верно, вознесся уже Дым погребенья, В поле нет и следа — Взору куда устремиться В поисках милых останков?А моя мачеха, узнав об этом, так откликнулась:
Брела она, пути не разбирая, Роняя слёзы. Они ей падали под ноги И вехами в дороге становились — Её к могиле слёзы привели.Люди, которые прислали повесть про принца и покойницу, так написали:
Безлюдная равнина, пустошь, Поросшая бамбуком, Где ни заметки, ни следа… Скитаться там в слезах, искать могилу Какая горькая печаль!Когда эти стихи увидел мой брат, который в ту ночь сопровождал тело, он сложил:
Я был там и видел, Как таял бесследно Костра погребального дым Его ли искать На бамбуком поросшей равнине?В ту пору, когда по нескольку дней подряд шёл снег, мне подумалось о монахине, живущей на горе Ёсино [55] .
Наверное, когда метут снега, И без того нечастый здесь прохожий Минует Ёсино-гору и сторонится На кручах выбитых тропинок, Над бездной нависающих мостков.55
…мне подумалось о монахине, живущей на горе Ёсино. —Неясно, какая именно монахиня имеется в виду, возможно, это кормилица покойной сестры автора дневника. На горе Ёсино, расположенной к юго-востоку от столицы, часто селились те, кто хотел удалиться от мира.
В первый месяц Нового года объявляли о назначениях на должности, и отец пребывал в радостном предвкушении, однако всё вышло вопреки его надеждам, и от человека, испытавшего те же чувства, что и отец, пришла весточка: «Думал — ну вот, теперь уж… Не спал всю ночь, ждал рассвета — и такое разочарование!»
Я ждал рассвета, не смыкая глаз, Но утреннего колокола звуки Меня от грёзы пробудили, И вот на сердце мрак такой, Что стоит тысячи ночей осенних.В ответ я послала:
ДоНа исходе четвёртой луны мне понадобилось отправиться в Восточные горы [56] . По дороге можно было любоваться полями: и делянки для рассады, залитые водой, и засаженные уже участки нежно зеленели, и это было очень трогательно. Горы оказались очень неприветливы, чудилось, будто они обступают тебя всё теснее, и от этого вечерами было немного не по себе, одиноко и неприютно, а птица куина отчаянно выстукивала свою песню [57] .
56
Восточные горы — невысокие холмы к востоку от реки Камо в городе Киото. В эпоху Хэйан люди редко селились в Восточных горах, но там было много буддийских храмов.
57
…птица куина отчаянно выстукивала свою песню. —Голос болотной птички куина (Rallus aquaticus indicus) напоминает стук в дверь.
Поскольку гора Рёдзэн находилась поблизости, я отправилась туда на поклонение [58] и помолилась там, но путь был тяжёл, и пришлось зайти к каменному колодцу возле горной кумирни. Одна из моих спутниц, зачерпнув воду рукой, пила из пригоршни, а потом сказала «Наверное, это та самая вода, которой не напьёшься вдосталь?» [59] . Я в ответ произнесла:
58
Поскольку гора Рёдзэн находилась поблизости, я отправилась туда на поклонение… — Вершина Рёдзюсэн в Восточных горах, на которой находился буддийский храм Рёдзэндзи, ныне носящий название Сёбодзи. Храм знаменит выбитым в скале колодцем.
59
«Наверное, это та самая вода, которой не напьёшься вдосталь?»— Аллюзия на стихотворение Ки-но Цураюки (Хв.), приводим его в переводе А. Долина («Кокинвакасю», т.2):
«Песня, сложенная на расставание с человеком, с которым беседовал у источника Исии на перевале Сига.
Из ладоней моих Стекают и падают капли, Чистый ключ возмутив, — Так, с душою неутолённой, Суждено нам, увы, расстаться!..»Та, что пила воду, ответила:
Чем в давнем том колодце Паденьем капель замутненная вода, Мне влага эта более желанна, Не утолится ею Душа моя.На обратном пути закатные лучи так ясно озарили всё вокруг, что даже столица видна была вся до последнего уголка, а та дама, «замутившая воду в колодце», сказала, что возвращается домой. Расставание, кажется, опечалило ее, и утром она мне прислала:
За гребни гор Закатные лучи Спускались, унося с собою тени, Глядела я — ив мыслях о тебе Сжималось сердце.