Сарматы. Победы наших предков
Шрифт:
Увидев вооруженных людей, бегущих на них, Деметрий испуганно ойкнул. Не зная их намерений, Умабий схватился за рукоятку меча. Юноша тоже заметил неизвестных, вставших на его пути, жест Умабия заставил его резко остановиться и развернуться в сторону более многочисленных преследователей. Его войлочная шапка зацепилась за перекинувшуюся через каменную ограду ветку дерева, упала с головы. По плечам и спине юноши рассыпались густые каштановые волосы. Тот, кого Умабий принял за юношу, оказался девушкой. Преследователи приближались. Девушка встретила их лицом к лицу. Пути к отступлению у нее не было. С одной стороны догоняли преследователи, с другой — незнакомцы, возможно, сторонники сираков, по бокам
— Остановитесь! — воскликнул он, грозно взирая на сирака и его криворотого приспешника. — Как вы смеете посягать на жизнь гостя нашего города, сына скептуха аорсов!
— Мне плевать, что это сын Евнона! Я сам родственник вождя сираков Зорсина! Я покажу этому красавцу, как умеют биться сираки! — повысив голос, произнес коренастый на довольно сносном греческом языке и шагнул в направлении Умабия.
Из-за спины Ахиллеса выступил Деметрий.
— Я, эллинарх греков Танаиса, представитель закона нашего города, запрещаю применять оружие на его улицах и уведомляю всех присутствующих, что за неповиновением последует наказание. Посему предлагаю обратиться для разрешения спора к пресбевту, к коему мы и направляемся.
— Я согласен, — коренастый ухмыльнулся, — тем более что пресбевт сам пригласил меня.
— Вот, вот, — встрял в разговор криворотый, — наместник накажет того, кто выступил на защиту вора.
— Это еще надо доказать. Идите за мной, — Деметрий важной поступью зашагал по улочке. Ахилл и Умабий последовали за ним. Коренастый предводитель, обратившись к криворотому, распорядился:
— Харитон, предупреди стражу и моих воинов. Она не должна выйти из города.
— Непременно, Намген. — Криворотый бегом бросился исполнять поручение коренастого.
Предводитель сираков поспешил за остальными. На месте остался только сиракский воин, которому коренастый предводитель приказал позаботиться о телах соплеменников.
Некоторое время Умабий шел молча. Осознание того, что он не в битве лишил жизни человека, его угнетало, но жестокий закон жизни гласил: «Не убьешь ты — убьют тебя». Молодое ненасытное любопытство брало верх над угрызениями совести. Когда они проходили мимо башни, отличающейся от остальных меньшей шириной и большей высотой, Умабий спросил Ахиллеса:
— Почему башня построена иначе, чем другие?
— Это маяк. Он помогает кораблям отыскать в ночи правильный путь к городу. Ты видишь пристроенное к башне помещение?
— Да.
— В нем в глиняных сосудах хранится огненная
«Велика мудрость жителей Танаиса, если они сумели произвести столько чудесных вещей и предметов, построить непреступные стены и башни, боевые орудия, маяк, челны, на которых могут плавать одновременно несколько десятков человек. Но Танаис, по словам Ахиллеса, небольшой город. Каковы же тогда сила, красота и величие Пантикапея, Александрии, Рима, о которых говорил купец?»
В раздумьях Умабий прошел ворота рядом с маяком, за ними начинался спуск, ведущий к пристани. Отсюда Умабию открылся чудесный вид на море. На какой-то миг у него перехватило дыхание, он остановился. Такого обилия воды ему еще не приходилось видеть. Ширь, не уступающая степи, раскинулась перед городом. Свежий морской ветер гнал многочисленные волны, оседланные белопенными барашками. Они бежали в направлении берега, накатывались на него с шуршащим шумом, разбивались, превращаясь в пенистую кайму, отделявшую море от суши. И там, в море, белели паруса многочисленных малых и больших челнов. Эти большие челны, видимо, и были кораблями, о которых он слышал от Ахиллеса.
Коренастый сирак подтолкнул его в спину:
— Иди, иди. Если ты задумал сбежать от справедливого суда, то не надейся, я слежу за тобой, аорс.
Умабий промолчал, зашагал дальше. Ахиллес, следовавший за Деметрием, поравнялся с ним и придержал его за локоть, помогая преодолеть крутой спуск. Эллинарх благодарно кивнул головой и с легкой тревогой произнес:
— Не вовремя произошла ссора. Уж не напрасно ли мы все это затеяли? Думаю, пресбевту будет не до наших споров в присутствии столь важного гостя.
— С Котисом у меня прекрасные отношения, впрочем, как и с его царственным братом, думаю, опасаться не стоит, — успокоил друга Ахиллес. — А скажите мне, высокоуважаемый эллинарх, с каких это пор по Танаису разгуливают столь прекрасные амазонки, подобные самой Афродите? Да не прогневается богиня на своего недостойного слугу!
— Не знаю, надеюсь это выяснить. Но почему, уважаемый Ахиллес, вы называете ее амазонкой? Я считаю все эти рассказы о племени женщин-воительниц выдумкой.
— Не только рассказы, но и свидетельства ученых мужей говорят о том. Всем известно, что Гипсократия, жена понтийского царя Митридата Евпатора, была амазонкой. А воинское умение девушки, которую мы видели, и наличие у нее лабриса — секиры с двумя лезвиями, не это ли подтверждение их существования?
— Возможно, вы правы, но кто поручится, что это амазонка, а не одна из женщин-сарматок, которые владеют оружием не хуже ваших легендарных дев-воительниц. Надеюсь, мы скоро узнаем, кто она.
Миновав рынок, изобиловавший свежими и вялеными осетрами, севрюгами, стерлядями, сазанами, сомами и рыбьей мелочью, они вышли на пристань. У причалов стояло большое количество кораблей, но обычной суеты множества людей, занимающихся разгрузкой и погрузкой, не было — Танаис встречал Котиса, брата царя Митридата. Стоило поторапливаться, корабль царственной особы уже подплывал к главному причалу. Навстречу ему хлынула волна торжествующих криков. Знатные граждане города стояли отдельно, им предоставлялась честь первыми приветствовать столь высокочтимого гостя. К ним-то и направились Деметрий и его спутники. Путь им преградили воины, оцепившие причал и неширокую площадь перед ним. Стражи строго следили за порядком и время от времени тычками и пинками охлаждали пыл особо ретивых горожан. Увидев перед собой танаисского эллинарха, они расступились. Коренастый сирак, Ахиллес Непоседа и Умабий последовали за ним.