Сашенька

Себаг-Монтефиоре Саймон Джонатан

Она открыла папку и обнаружила записку с пометкой Поскребышева:

«5-го мая 1939 года, 21.00.

Тов. И. В. Сталину

Совершенно секретно. Мне стало известно, что т. И. Н. Палицын распорядился организовать наблюдение за своей женой Александрой — членом ВКП( б) , не согласовав это ни с Политбюро, ни со мной как наркомом.

Подпись: Л. П. Берия, комиссар госбезопасности первого ранга, нарком внутренних дел СССР».

— Видишь, — начал объяснять Максим, — до Берии

дошло, что Палицын следит за своей женой.

— Как он мог узнать?

— Вероятно, из-за крошечной бюрократической ошибки.

Для Берии всегда делались копии прослушанных разговоров, и уже он решал, какие из них направлять Сталину. Палицын, ополоумев от ревности, приказал записи разговоров жены показывать ему лично, только ему. Помнишь, он написал: «Копий не делать»? Возможно, секретарь, как обычно случается с секретарями, забыл и по привычке отправил копии пленок Берии, который по законам того времени вынужден был доложить лично Сталину о таком вопиющем нарушении правил в отношении партийной номенклатуры. Берия не испытывал ни малейшей враждебности к Палицыным. Более того, он знал, что после ужина на майские праздники Сталин поотечески симпатизировал Сашеньке. Видишь? — Максим постучал по листку. — Тон записки абсолютно нейтральный. Сталин часто терпимо относился — а порой и с юмором — к семейным сплетням.

— Но потом он прочел записи разговоров?

«Товарищу И. Н. Палицыну, комиссару госбезопасности третьего ранга

Согласно вашему приказанию было установлено наблюдение за Александрой Цейтлиной– Палицыной и прослушивание номера 403 гостиницы «Метрополь».

4 мая 1939 года

12.00

Цейтлина– Палицына вышла из своего кабинета на Петровке и направилась к «Метрополю», поднялась на лифте, вошла в номер 403.

12.15 в этот же номер вошел писатель Беня Гольден. Ушли по отдельности в 15.03. Обед и вино были доставлены в номер».

Катенька перевернула страницу и увидела место, помеченное красным карандашом.

«Гольден: Господи! Как я тебя люблю. Я так люблю тебя, Сашенька!

Александра Цейтлина– Палицына: Не могу поверить, что я здесь.

Гольден: Что такое, дорогая? Я не порадовал тебя в прошлый раз? Разве ты не выкрикивала мое имя?

Цейтлина– Палицына: Как я могу о таком забыть? Мне казалось, я все придумала. Что это бред.

Гольден: Иди ко мне. Расстегни мне брюки. Какое блаженство! Стань на колени, нагнись. Позволь мне раскрыть «подарок». Бог мой! Какое зрелище! Какая сладкая( вычеркнуто слово) ! Какая( вычеркнуто слово) ты! Если бы только этот женсовет, эти твои коммунистические клячи с костлявыми задами тебя сейчас видели!»

Катеньке на миг показалось, что она в машине времени перенеслась в тот номер «Метрополя» и подглядывает в замочную скважину. Она обратила внимание, что слова были трижды подчеркнуты красным карандашом.

«Цейтлина– Палицына: Господи! Беня, я люблю твой( слово неразборчиво) , не могу поверить, что делаю это. Я думала, что умру от наслаждения…»

— Этот красный карандаш — пометки самого Сталина, — сказал Максим, вытаскивая толстую кожаную залоснившуюся записную книжку формата А4 из горы папок. — Вот список посетителей кремлевского кабинета Сталина на Троицкой площади. Посвященные называли этот кабинет «Уголком». Поскребышев вел записи обо всех посещениях. Посмотрим вечер 5-го мая.

Он открыл записную книжку, где каллиграфическим почерком Поскребышева были указаны имена, даты, время.

Катенька прочла:

«21.00 Л. П. Берия

Ушел в 21.30

21.30 И. А. Сатинов Ушел в 21.45

21.40 Л. П. Берия Ушел в 21.52».

— Что? Сатинов был в кабинете у Сталина сразу после того, как Берия показал ему записи разговоров. Почему?

— Берия приходит к генсеку и отдает записи. Сталин с красным карандашом в руке читает эту «клубничку».

Вызывает Сатинова со Старой площади. На столе звонит вертушка. Поскребышев сообщает: «Товарищ Сатинов, вас ждет товарищ Сталин. За вами послана машина». Сталин уже потрясен тем, что делали Сашенька с Беней.

Максим перевернул записку Берии и перешел к следующему листку.

« Я ошибся в этой развратнице. Я полагал, она достойная советская женщина, что она учит работниц и крестьянок быть хорошими хозяйками. Она жена одного из главных чекистов. Кто знает, какие секреты она разглашает? Она ведет себя как дешевая потаскуха.

Тов. Берии: следует их проверить. И. В. Сталин».

— А ты знаешь, что означало «проверить»? — спросил Максим. Это означало арестовать. Теперь видишь: несколько случайностей — и дело дошло до самого Сталина.

Катенька покачала головой, сердце защемило. Если бы Сталин не приехал к ним на дачу, если бы Сашенька не завела роман, если бы не глупая Ванина ревность…

— В бумагах есть еще что-нибудь? — поинтересовалась она. Максим вздохнул.

— Нет. Не в этом архиве. Но в Русском государственном архиве секретных документов на площади Маяковского хранится множество бумаг Сталина, и возможно, когда-нибудь будущие поколения узнают, если захотят, что произошло. Но сейчас этот архив закрыт. Доступны лишь эти документы. Еще одна маленькая деталь. — Он перевернул записку Берии и указал на правый верхний угол, где крошечными буквами красным карандашом было написано: « Бичо под личную ответственность».

— Что это означает? — спросила Катенька.

— Я думал, что все знаю о сталинской эпохе, — ответил Максим, — но впервые поставлен в тупик.

Катенька едва держалась на ногах от усталости и печали.

— Наверное, я никогда не найду ни Сашеньку, ни маленького Карло, — прошептала она. — Бедняжка Роза! Как я ей скажу?

18

На улице уже стемнело. Все еще находясь под впечатлением от совершенных открытий, Максим с Катенькой неловко распрощались, как два подростка после неудачного свидания. Когда Максим уехал, Катенька медленно побрела по залитой светом неоновых реклам Тверской, к памятнику Юрию Долгорукому.