Сатана и Искариот. Части вторая (окончание) и третья
Шрифт:
Мне было отвечено, что можно.
— Неужели это вы! — пораженный, воскликнул Франц.
Со словами «господин доктор!» Марта бросилась мне навстречу. Мне показалось, будто она пошатнулась, я поддержал ее, а она схватила мою руку и поцеловала ее. Я усадил ее на стул и сказал, обращаясь к Францу:
— Я очень рад, что встретил вас. Я хотел бы сообщить вам нечто важное, но не здесь. Где вы остановились?
— В одном доме на окраине города.
— Вы разрешите проводить вас туда сегодня?
— Разумеется.
—
Марта приводила себя в порядок, чтобы продолжить концерт. Мы с Виннету вернулись в зал, чтобы рассмотреть получше тех, кто скрывал свои лица под широкими полями сомбреро. Однако их в зале не было. Ну и ладно, подумал я.
Концерт шел к финалу, однако публика долго не хотела расходиться. Но вот, когда последний посетитель наконец покинул зал, я снова отправился в уборную к Фогелям. Виннету со мной не пошел, поскольку разговор предполагался на немецком языке. Выяснилось, что Франц должен был еще на какое-то время остаться в салуне: требовалось утрясти финансовые расчеты с хозяином, и мы с Мартой покинули салун вдвоем.
Отель, в котором жили Фогели, располагался недалеко, в квартале от салуна, у самой реки. Хозяйкой его была немолодая вдова-испанка. Поскольку отель был весьма недорогой и располагался на отшибе, здесь очень часто селились люди, по разным причинам избегавшие людных мест. Хозяйка выразила на лице большое удивление по поводу того, что Марта вернулась с незнакомым мужчиной, однако ничего не сказала. Молча она проводила нас в комнаты Фогелей, зажгла лампу и только после этого поинтересовалась, где же брат сеньориты. Мы заверили, что он скоро вернется, и она ушла.
Мы с Мартой сидели друг напротив друга. Первым заговорил я:
— Я полагаю, вам известно, что Франц приезжал ко мне в Германию, чтобы рассказать о том, что произошло с вами.
— Да, конечно. Я воодушевила его на эту поездку.
— Что значит «воодушевила»? Вы хотите сказать, что для того, чтобы обратиться ко мне, необходимо мужество?
— Мы думали, что вы вряд ли согласитесь помогать нам после всего, что случилось.
— Хм! Ну ладно. А направил вас ко мне Виннету?
— Да, Виннету. Этот человек был послан нам Богом, он вытащил нас из нужды, познакомив с джентльменом, который сумел организовать наши концерты.
— И, я думаю, внакладе он не останется, судя по тому, как принимает вас публика.
— Да, наши слушатели — благодарные люди.
— Куда вы поедете отсюда?
— В Санта-Фе, а дальше — на Восток.
— Ах, так вам недостаточно успеха у публики, вы хотите еще стать миллионершей?
— Миллионершей? Нет, я изменилась с тех пор, как мы с вами встречались в последний раз, деньги теперь не имеют для меня такого большого значения. А успех… Неужели вы думаете, что он может опьянить меня? Я всегда любила петь, независимо от того, платили мне за это или нет, петь для друзей, для членов своей семьи мне нравится гораздо больше, нежели
— Господи, неужели вы несчастливы?
Она посмотрела невидящим взглядом куда-то в пустоту и ответила:
— Кто знает, что есть на самом деле счастье и что — несчастье? Наслаждение — это еще не счастье, а душевная боль — еще не несчастье. Если вы спросите меня, довольна ли я своей нынешней жизнью, я отвечу «да», но при этом сделаю усилие над собой.
Я немного растерялся, не зная, что ей сказать — утешить, ободрить или согласиться. И тут вошел Франц, чем очень меня выручил.
— Дорогой доктор! — воскликнул он. — Мы должны отметить столь знаменательное событие, как наша новая встреча. Я тут кое-что принес… Угадайте, что?
— Думаю, вино.
— Верно. Но какое?
— Не берусь угадывать название.
— Тогда читайте. — И он поднес к моим глазам бутылку.
«Ридесхаймерберг», — прочел я на этикетке. Мне не хотелось разочаровывать Франца, но скрывать истину тоже не в моих правилах, и я сказал:
— Это вино — фальшивое, посмотрите, на этикетке написано «Ридесхаймер», а должно быть «Рюдесхаймер». Сколько вы заплатили за бутылку?
— Пятнадцать долларов… — обескураженно произнес Франц Фогель.
— Это еще по-божески, — сказал я. — Бутылка настоящего «Рюдесхаймерберга» стоит долларов тридцать.
— Ну не пропадать же вину, — не унимался Франц, — какое бы оно ни было! Давайте попробуем его.
И он разлил вино по бокалам. Я поднес бокал ко рту, но пить не стал: мне не понравился его запах. Он напоминал смесь уксуса и отжатого винограда. Франц и Марта отпили по глотку, и их лица вытянулись…
— Да, вино какое-то странное, — сказал Франц, — да ну его к чертям, расскажите нам лучше о ваших приключениях в Египте. — И, взглянув на меня с явной тревогой, добавил: — Я подозреваю, что ваши поиски еще не увенчались успехом.
— А я подозреваю, что этот разговор неприятен вашей сестре.
— Почему?
— Она не желает вновь становиться миллионершей.
— Вот как? Но это странно… Выкладывайте, что все это значит. Поговаривали, что наследство получил один мошенник по имени Джонатан Мелтон. Это так?
— Так.
— А что с Хантером?
— Он мертв.
— Бог мой! Значит, единственные законные наследники состояния — только мы с сестрой.
Он ринулся ко мне, чтобы поднять меня вместе со стулом, на котором я сидел, — настолько переполняла его радость. Но я остановил его:
— Не торопитесь торжествовать. Наследство, как таковое, все еще в руках Мелтона.
— А способствовал этому Фреди Мерфи? — высказал догадку Франц.
— Именно, — подтвердил я и рассказал ему обо всем происшедшем.