Сатана, неплохой парень

РУБИН Валерий

– И как вам эта идея – прийти к нам, побеседовать?

– Наверное, начитался всякого… – пошутил Алекс. – Романтика позвала. Литература. Раньше думай о родине, а потом о себе.

– И кто же вам нравится? – чекист уточнил вопрос. – Кто из писателей?

– Маяковский, Фейхтвангер, Драйзер… Пушкин, конечно, со школы, Лермонтов. Вообще, трудно так вот перечислить. Я читать люблю. Исторические романы особенно.

– Странное соседство… Маяковский и Драйзер, а?

– Ничуть. Маяковский – горлан революции, талантливый, оригинальный, а Драйзер классик жанра, виртуоз детализации, мелочей, которые и составляют правду жизни.

– А музыку какую предпочитаете?

– Классическую по большей части. Знаете, когда

отец служил еще, мы жили далековато от центра, в провинциальной глуши, можно сказать, за Байкалом. Привык слушать радио на ДВ, длинных волнах, передачи из Москвы – другие не доходили. Опера, оперетта… Утесов… Дунаевский… Смирнов-Сокольский… «Вот идет пароход». Сейчас выглядит забавно, но тогда…

– Вы помните свою историю поступления в институт?

– Странный вопрос, извините, конечно, помню.

– Последний экзамен, по математике?

– Да… Одна задачка оказалась каверзной. Вроде и было решение, но никакой уверенности, что оно правильное.

– Да. И тем не менее ваш экзаменатор поставил вам «четверку», что и позволило оказаться в числе принятых, так?

– Ну, я еще немного удивился и обрадовался, само собой, когда на доске объявлений по итогам приемных экзаменов увидел свою фамилию.

– Это был наш человек. Он приметил в вас кое-что, решил, что надо дать возможность пойти в рост вашим способностям.

– Выходит, вы за мной наблюдали все это время?

– Мы никого не торопим, не принуждаем. Человек должен «созреть», принять ответственное решение самостоятельно. Мы лишь этому способствуем, исходя из интересов Управления и, естественно, государства.

Они перешли в соседнюю комнату. Александр Павлович, не переставая расспрашивать гостя, вставлял в шредер предназначенные для утилизации служебные документы, собирал и бросал уже измельченные узкие бумажные змейки-полоски в печку-буржуйку.

– И какое впечатление осталось у вас от службы?

– Знаете, хотелось остаться… серьезно. Но… семья… Пришлось вернуться в родной город. За тещей надо было кому-то присматривать, она больна. В общем, пришлось отказаться. И потом, если честно, огорчил отказ на мой рапорт.

– Что за рапорт?

– Мы с товарищем по окончании службы надеялись поступить в Краснознаменный Институт КГБ. Первое собеседование прошло удачно, но потом нам сказали, что решение по рапорту будет принято позднее, когда мы отслужим еще год-два. Надо, мол, с вами познакомиться получше, поближе. Ну, знаете, как молодой специалист на гражданке обязан отработать по месту распределения.

– Что ж, порядок есть порядок. С кандидатами у нас принято работать основательно, изучают привычки и наклонности, проверяют на благонадежность. Обучение в Институте КГБ – это испытание характера и способностей. Там опытные преподаватели, психологи, умеющие подбирать нужных людей на определенные, конкретные направления нашей деятельности. Абитуриенты должны соответствовать высоким требованиям, которые к ним предъявляют. Поэтому кураторам приходится изучить своего слушателя, простите, как облупленного, чтобы при выпуске можно было поручиться за него и в буквальном, и в переносном смысле… И теперь у вас появляется новая возможность.

– Какая же?

– Дважды войти в одну и ту же реку…

Собеседование закончилось предложением трудоустройства, точнее, прохождения или продолжения службы в иной, нежели армейский военный инженер, ипостаси. В качестве секретного сотрудника. Актива. Сексота.

– С вакансиями у нас сейчас не очень, – признался Александр Павлович. – Присмотримся к вам на будущее. Но необходимо будет пройти медицину. Это в любом случае. Поможем с устройством на работу. Да, и в качестве напутствия, примите как добрый совет. В нашей работе есть специфика, как вы, вероятно, догадываетесь. Подумайте об этом на досуге. Так вот. Есть два сорта людей, с которыми вам предстоит общаться

в новом качестве. Первый – это ваши друзья, второй… второй мы называем «объекты». Те и другие могут вас окружать, быть близки, а могут находиться в отдалении. Но! Их никогда нельзя – по нашим правилам – смешивать. С друзьями вы можете быть по-прежнему откровенны, не распространяясь, естественно, о специфике вашей деятельности, испытывать к ним благорасположение, даже в какой-то мере нести ответственность за их судьбы. «Объекты», как и следует из обозначения этой категории людей, вашими друзьями никогда стать не должны. Это, извините за резкость, расходный материал для разведчика или контрразведчика. «Объект» из числа ваших фаворитов сможет в одночасье разрушить вашу легенду, вашу жизнь под прикрытием, что для службы совершенно неприемлемо. Никаких колебаний: вы к ним равнодушны и вам их не жаль. «Объектам» дозволено вас любить и жаловать, проявлять по отношению к вам чувства… Они же для вас лишь добыча. Вы – охотник. Представьте, что вы инопланетянин… прибыли на Землю с некой миссией. Примерно так. Не привязывайтесь к посторонним людям. Никогда! Ну, и приходите завтра в Институт радиовещательного приема и акустики. Устроим вас в спецлабораторию. В вашем же районе…

«Двойная» жизнь. Есть над чем подумать. Постоянно разделять личное и «профессиональное». Это нелегко. Это трудно. Это и манипулирование людьми, и ложь «во спасение» домашним. Я живу, весь опутанный тайнами. Я ни с кем не делюсь секретами, – благодаря этому, возможно, еще жив. Мне нравится хранить секреты при себе, и есть, что скрывать: в тайном знании есть власть, но с годами это утомляет. Власть над людьми, знание людей – сама суть заложенной в моих генах жизненной программы. Я это всегда чувствовал. Кому-то предопределено быть королем, а кому-то – дворником. Но кто я такой? Зачем мне это надо? Почему не быть как все?

Алекс размышлял: идти-не идти. Потом решил: было бы некорректно отказать в такой пустяковой по-существу просьбе. Он приехал в назначенное время на Каменный остров, где по соседству с виллами партийных бонз, госдачами и спортивными базами находился ИРПА. Александр Павлович познакомил его с зам. директора по режиму и кадрам. Что-то вроде смотрин, как показалось Алексу. Обещали рост, неплохую зарплату, карьеру, загранкомандировки. Но… отчего-то не лежала душа к этой работе. И добираться сюда будет нелегко, несмотря на близость к дому в Ждановском районе. Несколько пересадок плюс пешочком. Каждый день. Утомительно. И зачем мне это?.. Сидеть за столом, паять микросхемы по восемь часов в день, изобретать велосипед или подслушивающие устройства… В этом виделась проблема. И перспектива кандидатской диссертации не увлекала. И даже загранкомандировки… Нет, это не для меня, – решил Алекс.

– Спасибо вам большое, нет, в самом деле, но я пока не готов принять ваше предложение. Поищу сам, что-нибудь, – сказал он Александру Павловичу, когда они вышли из кабинета.

– Ничего страшного. Будем на связи… Всего доброго!

Алехандро еще не отошел от армейских будней, откровенно не хотел возвращаться к обыденному существованию. То ли дело там, в лесной глуши. Секреты за семью печатями, спутники-шпионы. Испытания ракетно-космических систем. Жизнь за «колючкой». Своего рода романтическое уединение, вдали от шума городского, как на островах в Тихом океане. Почему Тихом?.. Он же тихий?.. Однако мореплаватели, проходя проливом Дрейка, этого не подтверждают. Говорят, куда спокойнее на Соломоновых островах, рай земной, с тем, правда, уточнением, что местные жители были когда-то замечены в каннибализме. И за что аборигены съели Кука? – никто не знает до сих пор, и Высоцкий тоже, хотя сочинил же песенку на эту тему. А на днях наткнулся на статью, больше похожую на рекламное объявление. На английском, но кое-что понял, самое главное. Краткое описание того самого рая земного.