Сатанинские стихи
Шрифт:
— Ты кто?
— Часть силы той, что без числа
Творит добро, всему желая зла {1769} .
В спортивном центре: он с трудом мог заставить себя взглянуть в сторону Мишалы. (Она покинула встречу, посвященную Симбе, аккурат к началу занятий.)
Однако она окружала его повсюду, ты вернулась, клянусь, чтобы могла видеть меня, это не к добру, он был едва способен вымолвить хоть слово, и тем менее — спрашивать о чем-либо, ты несешь нечто светящееся внутри, ибо теперь это была не она, бьющая ногами и изгибающая свое длинное тело, блистательная в своем черном трико.
1769
Цитата приведена в переводе Бориса Пастернака.
Пока, ощущая его холодность, она не отступила, вся в замешательстве и с ущемленной гордостью.
— Вторая наша звезда так и не появилась сегодня, — сообщил Нервин Саладину в перерыве между упражнениями. — Мисс Аллилуйя Конус, та, что поднялась на Эверест. Я собирался представить вас друг другу. Она знает, я хочу сказать, она, скорее всего, с Джибрилом. Джибрил Фаришта, актер, твой выживший в авиакатастрофе товарищ.
Все сомкнулось вокруг меня. Джибрил дрейфовал в его сторону, подобно Индии, которая, оторвавшись от праконтинента Гондваны, плыла в сторону Лавразии. (Его мыслительные процессы, признал он рассеянно, выдавали иногда довольно странные ассоциации.) Сила их столкновения воздвигла Гималаи {1770} .
1770
Гондвана — название крупного континента, долгое время существовавшего в южном полушарии. Гондвана состояла из современных континентов Африка, Южная Америка, Антарктида, Австралия, а также из субконтинента Индии. Гондвана возникла примерно 530—750 миллионов лет назад и долгое время располагалась вокруг Южного полюса. После резкого движения на север соединилась в эпоху каменноугольного периода (360 миллионов лет назад) с североамериканско-скандинавским
Лавразия — северный из двух континентов, на которые распался протоконтинент Пангея в эпоху мезозоя. Составными частями Лавразии были современные Евразия и Северная Америка, которые в свою очередь откололись друг от друга от 135 до 200 миллионов лет назад.
Результатом давления Африки на Европу стали Альпы, а столкновение Индии и Азии создало Гималаи.
Что такое гора? Препятствие; трансценденция; прежде всего, эффектность.
— Куда ты собрался? — обратился к нему Нервин. — Мне стоит проводить тебя до лифта. С тобой все в порядке?
Все замечательно. Мне нужно идти, до скорого.
— Хорошо, но только если ты уверен в этом.
Уверен. Уходи скорее, не поймав удрученного взгляда Мишалы.
...На улицу. Уходи немедленно, из этого неправильного места, из этой преисподней.
Боже: никакого спасения. Вот эта витрина, этот магазин музыкальных инструментов, гобоев-саксафонов-труб, как там он называется? — Попутные Ветра, и вот в окне — дешевая листовка. Сообщение о неизбежном возвращении — правильно — Архангела Джибрила. Его возвращении и спасении земли. Уходи. Уходи скорее.
...Окликни это такси. (Его одежда вызывает уважение в водителе.) Забираясь в салон, ты обращаешь внимание на радиопередачу. Какой-то ученый, бывший заложником во время того захвата и потерявший пол-языка. Американец. Они восстановили его, говорит он, за счет плоти, отрезанной от моей задницы {1771} , прошу прощения за мой французский. Не представляю себе полный рот собственного ягодичного мяса, но у бедного мошенника совершенно не было выбора. Занятный ублюдок. Утверждающий кое-какие занятные идеи.
1771
Этот образ (язык проповедника, сделанный из задницы) глубоко антиклерикален.
Амслен Магеддон по радио обсуждал пробелы в каменной летописи {1772} своим новым, ягодичным языком. Дьявол пытался заставить меня замолчать, но Господь всеблагий и американские хирургические техники рассудили лучше. Эти пробелы являлись краеугольным камнем креационистов: если естественный отбор был правдой, где все эти случайные мутации, не прошедшие отбора? Где все эти дети-монстры, деформированные пасынки эволюции? Окаменелости безмолвствовали. Там не было никаких трехногих лошадей. Нет смысла спорить с такими гусаками, заметил таксист. Я сам не придерживаюсь Бога. Нет смысла, согласилась одна маленькая часть сознания Чамчи. Нет смысла предполагать, что в «каменной летописи» не может оказаться некоего вида, избежавшего кабинетной регистрации. А эволюционная теория проделала долгий путь со времен Дарвина. Теперь обсуждается, что основные изменения видов происходят не в спотыкающейся манере проб и ошибок, предполагавшейся изначально, а большими, радикальными скачками {1773} . История жизни была не неуклюжим прогрессом — эдаким английским прогрессом среднего класса, — как хотели думать в Викторианскую эпоху, но сильными, полными драматизма кумулятивными трансформациями: согласно старой формулировке, скорее революционными, нежели эволюционными {1774} .
1772
«Каменная летопись» — хронология истории природы Земли, основанная на окаменелостях. Вследствие специфических условий, необходимых для сохранности окаменелостей в течение многих миллионов лет, характеризуется существенной неполнотой, что креационисты пытаются использовать в качестве аргумента против существования эволюции.
1773
Эта концепция в настоящее время является доминирующей в современной синтетической теории эволюции.
1774
Ср. аналогичные высказывания в творчестве революционных коммунистических идеологов, напр.: «Стихийный процесс развития уступает место сознательной деятельности людей, мирное развитие — насильственному перевороту, эволюция — революции» (Краткий курс истории ВКП(б) (1938)).
— Наслушались, — сказал водитель.
Амслен Магеддон исчез из эфира, сменившись дискотечными ритмами. Ave atque vale {1775} .
Что Саладин Чамча понял в этот день — так это то, что жизнь его протекала в состоянии телефонного мира {1776} , что изменения в нем были необратимы. Новый, темный мир открылся перед ним (или: внутри него), когда он упал с небес; как бы усердно ни пытался он вернуть свежесть своему прежнему существованию, ныне он столкнулся с фактами, которые не могли быть разрушены. Казалось, он видел перед собой дорогу, расходящуюся налево и направо. Закрыв глаза, откинувшись на кожаной обивке такси, он выбрал левый путь.
1775
Ave atque vale (лат.) — Здравствуй и прощай!
1776
Антипод выражения «телефонная война», используемого для обозначения длительной паузы зимой 1939-1940 гг. между гитлеровским завоеванием Польши и его вторжением во Францию. В это время широкомасштабную войну было принято считать маловероятной, а противоположные мнения — военной истерией.
2
Не нужно так спешить, отправляя кого-то на тот свет. Дорогая, ты не заметила ничего странного в ангеле, с которой ты дралась? Она сражалась, излучая отнюдь не праведный гнев... это была злоба, жажда крови и мести. Почти себя не контролировала; а это значит — ангел становится падшим. Просто ее нужно подтолкнуть к этому.
Температура продолжала повышаться; и когда тепловая волна достигла своей высочайшей точки и осталась там столь долго, что весь город, его здания, его водные пути, его жители рискованно приблизились к кипению, — тогда господин Билли Баттута и его компаньон Мими Мамульян, недавно вернувшиеся в столицу после периода пребывания в гостях у уголовных властей Нью-Йорка, объявили вечеринку в честь своего «великого освобождения». Связи Билли в деловом центре города обеспечили ему доброжелательность судей во время слушания; его личное обаяние убедило каждую из свидетельствовавших по делу богатых дамочек — с которых (включая мадам Струвелпетер) он взыскал столь щедрые суммы ради выкупа своей души из лап Дьявола — подписать прошение о помиловании, в котором матроны заявили о своей уверенности в том, что господин Баттута честно раскаялся в своих ошибках, и попросили за него — в свете его клятвы сосредоточиться впредь на своей удивительной, блестящей предпринимательской карьере (общественная полезность которой в плане созидания достатка и обеспечения занятости для множества людей, напомнили они, тоже должна рассматриваться судом в качестве смягчающего обстоятельства), — а также последующего обещания подвергнуться полному курсу психиатрического лечения, способствующего преодолению его слабости к преступным стремлениям; после чего достопочтенный судья решил ограничиться более мягким наказанием, нежели тюремный срок: «средство достижения цели, лежащей в основе такого лишения свободы, лучше обеспечивается в данном случае, — как полагали леди, — решением, наиболее христианскими по своей сути». Мими (согласно судебному заключению — не более чем обманутая любовью сподручная Билли), получила свой приговор условно; для Баттуты дело закончилось высылкой и жестоким штрафом, но даже это решение было смягчено согласием судьи исполнить просьбу поверенного Билли, что его клиенту будет позволено покинуть страну добровольно, без впечатанного в паспорт клейма принудительной депортации, которое могло бы нанести серьезный ущерб его многочисленным деловым интересам. Через двадцать четыре часа после суда Билли и Мими вернулись в Лондон, крича об этом на весь Крокфорд {1777} и рассылая причудливые пригласительные билеты, где обещали провести лучшую вечеринку этого странно знойного сезона. Один из этих пригласительных, стараниями господина С. С. Сисодии, нашел свой путь к резиденции Аллилуйи Конус и Джибрила Фаришты; другой, с некоторым опозданием, прибыл в логово Саладина Чамчи, просунутый под дверь заботливым Нервином. (Мими пригласила Памелу по телефону, добавив со своей обычной прямотой: «Не могу понять, как Ваш муж докатился до такого?» — На что Памела ответила с истинно английской неловкостью: да, но... Мими получила в ответ целую повесть минут на тридцать, что было не так уж и плохо, и подытожила победоносно: «Смотрите-ка, Пэм, Ваши речи — как вся Ваша жизнь. Тащите обоих; тащите любого. Это обещает стать настоящим цирком».)
1777
Крокфорд — фешенебельный лондонский игорный дом эпохи Чарльза Диккенса, на улице Сент-Джеймс.
Место, выбранное для вечеринки, оказалось очередным необъяснимым триумфом Сисодии: циклопическая концертная площадка на шеппертонских {1778} киностудиях была приобретена, по всей видимости, забесплатно, и, следовательно, у гостей будет великолепная возможность насладиться огромной реконструкцией диккенсовского {1779} Лондона, расположенной в окрестностях сцены. Музыкальная адаптация того — последнего законченного — романа великого писателя, что назывался Друг! {1780} (вместе с книгой и стихами знаменитого гения эстрады, господина Джереми Бентама {1781} ), доказала свою мамонтическую хитовость в Вест-Энде и на Бродвее {1782} , несмотря на жуткий характер некоторых ее сцен; ныне, соответственно, Старина {1783} , как он стал известен в деловых кругах, получил почести крупнобюджетного кинопроизводства.
1778
Шеппертон —
1779
Чарльз Диккенс (1812-1870) — английский писатель, один из величайших англоязычных прозаиков XIX века, гуманист, классик мировой литературы. Проза Ч.Диккенса пронизана остроумием, повлиявшим на оригинальность национального характера и образа мышления, известного в мире как «английский юмор».
1780
Имеется в виду роман Чарльза Диккенса «Наш общий друг», последний законченный роман автора. Это произведение написано как бы с желанием отдохнуть от напряженных социальных тем, характерных для Диккенса. Великолепно задуманный, переполненный самыми неожиданными типами, весь сверкающий остроумием — от иронии до трогательного юмора — этот роман должен, по замыслу автора, быть ласковым, милым, забавным. Трагические его персонажи выведены как бы только для разнообразия и в значительной степени на заднем плане. Все кончается превосходно. Сами злодеи оказываются то надевшими на себя злодейскую маску, то настолько мелкими и смешными, что мы готовы им простить их вероломность, то настолько несчастными, что они возбуждают вместо гнева острую жалость.
В мюзиклах существует традиция сокращения названий литературных произведений, поэтому, например, в музыкальном варианте «Оливер Твист» того же Диккенса стал просто «Оливер!»
1781
Джереми Бентам (Иеремия Бентам; 1748-1832) — английский социолог, юрист, один из крупнейших теоретиков политического либерализма, родоначальник одного из направлений в английской философии — утилитаризма. Его творчество никоим образом не связано с развлекательной сферой.
1782
Бродвей — название самой длинной улицы Нью-Йорка (более 25 км), протянувшейся через весь Манхэттен, Бронкс и далее на север через небольшие городки до столицы штата Нью-Йорк г. Олбани. Улица Бродвей нарушает «квадратно-гнездовую», перпендикулярную планировку Манхэттена. Она волнами изгибается, «гуляя» поперек острова. В районе пересечения Бродвея с 42-й стрит находится Таймс-сквер (название от газеты «Нью-Йорк таймс»). На этой улице располагаются знаменитые театры, поэтому название улицы стало синонимом американского искусства театра.
1783
В оригинале — «Chums» («Чамс», разговорный синоним слова «друг»). Это то самое слово, которое (в сочетании «old cham») Джибрил применял к Чамче из-за созвучия с именем последнего и которое я переводила словом «старина» (хотя и с потерей непереводимой игры слов).
— Пипи... пиарщики полагают, — объяснил Джибрилу по телефону Сисодия, — что эта бля... эта бля... эта блестящая идея {1784} , пригласить эста... эста... э-столько эста... эста... эстрадных звезд, прекрасно попоспособствуют построению их какампании.
Назначенная ночь настала: ночь ужасающей жары.
Шеппертон! — Памела и Нервин уже здесь, перенесенные на крыльях Памелиного Эм-Джи, когда Чамча, презревший их компанию, добрался сюда на одном из торопливых автобусов, пущенных хозяевами вечера для тех гостей, что по какой-либо причине пожелали сидеть в салоне, а не за рулем. — И кое-кто еще — тот, с кем наш Саладин низвергся на землю, — тоже явился; и блуждает в окрестностях. — Чамча выходит на арену; и он поражен. — Лондон здесь преображен — нет, уплотнен, — согласно императивам фильма. — Вот — Фальшония {1785} Венирингов, этих новомодных, разодетых с иголочки новых людей {1786} , лежащая в отвратительной близости с Портмен-сквером {1787} , и темным углом Подснепов {1788} . — И хуже того: посмотри на эти мусорные курганы Приюта Боффина {1789} почти рядом с Холлоуэем {1790} , красующимся в этой сжатой столице над комнатами Очаровательного Фледжби {1791} в Олбени {1792} , самом сердце Вест-Энда! — Но гости не расположены ворчать; возрожденный город — даже перестроенный — по-прежнему захватывает дух; особенно в той части этой огромной студии, по которой извивается река: река с ее туманами и лодкой Старика Хэксема {1793} , отступившая Темза, текущая под двумя мостами, один из чугуна, один из камня {1794} . — На ее булыжные набережные весело падают шаги гостей; и чудятся зловещие нотки жалобной, туманной поступи. Густой, как гороховое пюре, туман сухого льда {1795} окутывает окрестности.
1784
В оригинале заика-Сисодия говорил здесь «fufufuck, function». Я несколько изменила смысл фразы, зато передала эту матерную оговорку.
1785
Фальшония — резиденция Венирингов (в оригинале — «Stucconia»).
Имена и названия из романа Диккенса даны в переводе В. Топера. В ряде случаев они являются говорящими, но, из-за широкой известности романа (и, в частности, этого перевода, опубликованного в полном собрании сочинений Диккенса), я не могу позволить себе дать им адекватный перевод. Текстов других переводов этого романа на русский язык мне обнаружить не удалось.
1786
Эта фамилия образована от англ. «veneer» — «внешний лоск», «показная светскость». «Супруги Вениринг были самые новые жильцы в самом новом доме в самом новом квартале Лондона. Все у Венирингов было с иголочки новое. Вся обстановка у них была новая, все друзья новые, вся прислуга новая, серебро новое, карета новая, вся сбруя новая, все картины новые; да и сами супруги были тоже новые — они поженились настолько недавно, насколько это допустимо по закону при наличии новехонького с иголочки младенца; а если б им вздумалось завести себе прадедушку, то и его доставили бы сюда со склада в рогожке, покрытого лаком с ног до головы и без единой царапинки на поверхности» (книга 1, глава 1).
1787
Портмен-сквер — площадь в Лондоне. На ней расположен, в частности, Жокейский клуб и «Черчилль-отель».
1788
«Подснепы жили на теневой стороне улицы, на углу Портмен-сквера. Это были такого сорта люди, которые всегда живут в тени, где бы ни поселились. С минуты вступления на нашу планету, жизнь мисс Подснеп была отнюдь не из светлых, так как “молодой особе” мистера Подснепа вряд ли могло оказаться полезным общение с другими молодыми особами, а потому она всегда находилась среди мало для нее подходящих пожилых людей и тяжеловесной, строгой мебели. Первые представления о жизни, составленные мисс Подснеп по отражениям в лаковых сапогах мистера Подснепа и в ореховых и палисандровых столах гостиных миссис Подснеп и в гигантских темных зеркалах, были довольно мрачного свойства, и потому не удивительно, что теперь, когда ее почти каждый день видели в парке рядом с мамашей в высоком фаэтоне кремового цвета, она в испуге поглядывала на все окружающее из-под кожаного фартука, словно из-под одеяла, видимо испытывая сильнейшее желание снова закутаться с головой» (книга 1, гл. 11).
1789
Приют Боффина — дом Нодди Боффина, «недалеко от Мэйдн-лейна, ближе к Холлоуэю». «Тот дом, где я живу, называется “Приют”, — сказал мистер Боффин. — “Приют Боффина” — так его окрестила миссис Боффин, когда он стал нашим собственным домом и мы в него переехали. Идите к Мэйдн-лейну, через Бэтл-Бридж; не дойдя с милю, или милю с четвертью, — это как хотите, — спросите “Приют”, и если окажется, что никто этого названия не знает (да оно и не похоже, чтобы знали), то спросите Гармонову тюрьму, или Гармонию, тогда вам всякий укажет» (книга 1, глава 5).
1790
Холлоуэй — район в Северном Лондоне, «в те времена отделенный от города полями и рощами» (книга 1, глава 4). Известен тюрьмой Холлоуэй и колледжем Роял Холлоуэей Лондонского университета.
1791
«Разряженный в пух и прах, с шапокляком под мышкой, он закончил обследование щек, полный надежд, и в ожидании приезда мисс Подснеп болтал с миссис Лэмл о всяких пустяках. Подсмеиваясь над его пустяковыми способностями в этом отношении и некоторой судорожностью манер, друзья, по общему согласию, дали ему в шутку (разумеется, у него за спиной) лестное прозвище “Очаровательный Фледжби”» (книга 2, глава 4).
1792
Олбени — богато меблированные комнаты на Пикадилли. «Наш молодой Фледжби снимал квартиру в Олбени (не где-нибудь, а в Олбени!) и одевался весьма щеголевато» (книга 2, глава 5).
1793
Джесс Хэксем (в оригинале — «Gaffer Hexam»), чаще называемый в романе Стариком. Слово «gaffer» означает также «старина», «дедушка», «десятник», «бригадир». «Старик, усевшись отдыхать в непринужденной позе человека, которому удалось отстоять свой кодекс морали и подняться на недоступную другим высоту, не спеша разжег трубку, закурил и стал разглядывать то, что было у него на буксире. То, что было на буксире, иногда словно рвалось прочь, иногда зловеще толкалось о лодку, а чаще всего послушно следовало за лодкой. Человеку неопытному могло показаться, что рябь над этим местом страшно похожа на гримасы безглазого лица, но Хэксем был не новичок, и ему ровно ничего не казалось» (книга 1, глава 1). «Кроме того, вызвали большой интерес и замечательные опыты Джесса Хэксема, выудившего из Темзы столько мертвых тел, что один восхищенный
читатель “Таймса”, подписавшийся “Другом Похорон” (вероятно, гробовщик), прислал в его пользу восемнадцать почтовых марок и пять писем редактору “Таймса”, начинавшихся: “Уважаемый...”» (книга 1, глава 3).
1794
Роман начинается следующим образом: «В наше время, хотя едва ли стоит упоминать в каком именно году, между Саутуоркским мостом, построенным из чугуна, и Лондонским, построенным из камня, в один ненастный осенний вечер по Темзе плыла грязная и подозрительная с виду лодка, в которой сидели два человека». Оба моста ведут через Темзу.
1795
Для воссоздания лондонского смога при постановке используется сухой лед (твердая двуокись углерода, при обычных условиях переходящая в парообразное состояние, минуя жидкую фазу).
Общество грандов, моделей, кинозвезд, важных шишек бизнеса, свиты младших царственных персон, политических деятелей и тому подобного сброда потеет и смешивается на этих фальшивых улочках с некоторым количеством мужчин и женщин, столь же лоснящихся от пота, как «настоящие» гости, и столь же фальшивых, как весь этот город: взятыми напрокат манекенами в костюмах этого периода вместе с отобранными для фильма ведущими киноактерами. Чамча, прекрасно сознающий в момент встречи, что это столкновение и есть настоящая цель его поездки (факт, от которого он умудрялся хранить себя до сего мига), заметил Джибрила в этой неистовствующей толпе.