Сатанинский смех
Шрифт:
– Поскольку, – повторил Жан, – каждый осел выкрикнул свой список жалоб и недовольств, их гнев превращался в ураган. Они вспомнили, что их копыта крепки и остры, их мускулы сильны. И тогда… – Он опять замолчал.
– Ну, – ткнул его в бок Ламп, – что было дальше?
– Не знаю, – просто ответил Жан. – Откуда могу я или любой из нас знать это, мой сержант, поскольку мы договорились, что мы не ослы, а люди?
Ламп уставился на него, на его тяжелом лице застыло напряженное выражение.
– А ну, марш работать! – заорал он. – А ты, Сломанный Нос, еще будешь иметь дело со мной!
Однако, когда он уходил, до него донесся, перекрывая стук кувалд о скалы, взлетающий ввысь хохот Жана.
Спустя три дня Ламп отозвал Жана в сторону.
– Послушай, Нос, – проворчал он, – я думал о той истории, которую ты рассказал. И будь я проклят, если это не правда! Расскажи эту историю всем, и ты услышишь, как заревут парни…
Жан слушал, улыбаясь своей сатанинской улыбкой.
– Были тут всякие разговоры, – начал сержант, пристально вглядываясь в Жана, – насчет того, чтобы обменяться мнениями с другими отрядами охраны с тем, чтобы добиваться того, что нам положено. Но, понимаешь, черт подери, мы из того же корня, что эти бедняги-каторжники, и чего нам не хватает, так это грамоты… Конечно, некоторые капралы и большинство сержантов умеют немного читать и даже писать… но нам не хватает слов, Нос, таких четких и правильных слов, какие ты говорил. Все знают, что ты образованный адвокат, так говорят, вот я и подумал насчет тебя. И сказал себе: вот уж давно Сломанный Нос не причиняет нам никаких беспокойств. Немного притих, нашел себя…
– Благодарю вас, мой сержант, – улыбнулся Жан, – это совершенно правильно.
– Ладно, все в порядке. Вот я и подумал, что, если бы ты выслушал, что думают наши парни, и изложил бы это хорошим стилем… может, я смог бы сделать тебе кое-какие поблажки, ну, скажем, облегчить тебе работу. Не слишком, конечно, потому что это может вызвать недовольство у других…
Жан Поль отвесил ему глубокий поклон.
– Сержант, – засмеялся он. – Буду польщен!
– Ладно. Сегодня вечером проведу тебя в казарму. Там будет стол и все, что нужно для письма… Парни будут говорить, а ты будешь записывать все, как надо. Мы постараемся, чтобы это попало в правильные руки.
В правильные или неправильные – это мне знать не дано, частенько думал в последующие шесть месяцев Жан Поль. Это походило на дуэль в темноте с противником, которого не видишь, который ловко ускользает, но и не наносит ответных ударов, зная, что в конце концов мои силы иссякнут…
Но он продолжал свое дело, начиная с последних жарких дней августа и до той поры, когда задул мистраль и ночи стали холодными, как железо.
– Как идут дела, Нос? – спрашивали каторжники. Они знали, чем он занят.
– Думаю, неплохо, – отвечал Жан, но на самом деле он не знал. Во всяком случае, не все знал.
– Еще трое охранников ушли вчера ночью в горы, – нашептывал чей-то бородатый рот в чье-то рваное ухо, и так эта новость передавалась от одного к другому, пока не дошла до Жана. – Продолжай так же, Нос, ты достанешь их! Бей их по тем местам, где больнее!
– Я-то продолжаю, – говорил Жан. – Но вы слишком уж надеетесь на меня. Этих помоев для свиней, которые они едят вместе с нами, их одних уже достаточно, чтобы сбежать, не говоря уже о побоях со стороны офицеров…
Работавший рядом каторжник предупреждающе толкнул его в бок. Жан поднял голову и увидел направляющегося к нему сержанта Лампа. Рядом с сержантом шагал маленький человек в безупречно чистом, отлично выглаженном мундире, украшенном золотыми галунами.
– Королевский лейтенант! – шепнул сосед-каторжник. – Какого черта ему здесь нужно?
Жан всматривался в лицо господина Жозефа Гаспара, маркиза де Кото, уполномоченного Его Могущественного Величества, надзирающего за тюрьмами.
Сержант Ламп показал на Жан Поля.
– Вот он, – сказал он, – вот этот самый…
Лейтенант Гаспар с откровенным любопытством рассматривал Жана.
– Вот этот грубый злодей? – спросил он.
– Так точно, – отозвался сержант Ламп.
– Его фамилия, если не ошибаюсь, Марен?
Сержант Ламп кивнул.
– Марен, – обратился к нему лейтенант. – Подойдите сюда!
Жан Поль неспешно положил кирку и подошел к королевскому лейтенанту. Дьявольская радость светилась в его черных глазах, а кривой шрам на лице выглядел красноречивее, чем обычно.
Месье Гаспар обнаружил, что оказался в невыгодном положении. Престижу его высокого чина отнюдь не помогало то обстоятельство, что он, чтобы смотреть в глаза Жан Полю, вынужден был задирать голову. Ощущение было неприятным, тем более что этот мускулистый молодой преступник с изуродованным лицом продолжал улыбаться, глядя на него.
– Какого дьявола, чему это ты ухмыляешься? – выпалил лейтенант.
Жан заулыбался еще шире.
– Тысяча извинений, господин, – сказал он, – но с этой улыбкой я ничего не могу поделать. Это печать, наложенная теми, кто схватил меня…
– Вижу, – сказал месье Гаспар. Однако он чувствовал, что каким-то непостижимым образом его достоинство оказалось униженным. Он нахмурился, пытаясь придать лицу суровое, официальное выражение.
– Ты, конечно, удивляешься цели этого визита…
– Я никогда ничему не удивляюсь, – улыбнулся Жан. – Это бесполезное занятие. Однако, если ваша милость соизволит огласить причины столь неожиданной чести…
– Черт тебя возьми, – заорал месье Гаспар, – перестань разговаривать по-книжному! Говори привычным тебе языком. Это жеманство на меня действует.
– А он всегда так разговаривает, ваша милость, – заметил Ламп.
– Кто, – вопросил месье Гаспар, – научил такого ничтожного злодея, как ты, разговаривать, как воспитанные господа?
– Моя мать, – ответил Жан, – она получила благородное воспитание. А после нее профессора Лионского лицея, потом профессора Парижского университета, где я изучал право. Боюсь, вашей милости придется терпеть педантичность моей речи, поскольку я не знаю, как иначе выражать свои мысли.
Месье Гаспар посмотрел на сержанта Лампа.