Сатанист Иннокентий
Шрифт:
– Кеша, закрой рот, - услышал я шёпот Иры, явно взявшей моего безбожного приятеля под опеку.
– У меня мороз по коже, когда это ганс на меня смотрит, - прошелестел тот.
– Это нормально. Он не человек, - буркнул я.
– Спасибо, утешил.
– Это та самая Машка, которой брауни тогда чуть юбку не уделал, - Лена давилась смехом, явно не желая сохранять в этот вечер серьёзность.
Хайде пожал руку вышедшему вперёд ревенанту, осушил предложенный ему бокал вина и заговорил официальным тоном с выраженным тевтонским акцентом.
– Приветствую Вас, фройляйн Елена! И Вас,
Маша, дежурно улыбаясь, подала боссу конвертик.
– Это ваучер на бесплатный полёт самолётом "Brocken Airlines" на любое из трёх празднеств по вашему выбору: Вальпургиева ночь oder Бельтайн, Иоаннов день, Йоль. Действует в течение года. Желаю Вам приятно провести время!
Лена приняла конверт, мы пожали Хайде руку, и вскоре тот с Машей уже ретировались в самолёт, который вертикально ушёл в небо и скрылся за горизонтом, явно взяв курс на фатерланд.
– Гитлер капут, - расхохоталась Лена.
– Полетел, голубчик. Западники помешаны на работе.
– Дас ист фантастиш, - подлил масла в огонь Иннокентий.
– Ну что?
– отсмеявшись, ввязалась в разговор Света.
– Официоз окончен. Айда на речку, а то опоздаем!
– На речку!!!
Фёдор Тимофеевич устроился на плече Лены, а остальной птичий оркестр просто разлетелся. Мы вышли обратно к нашим автомобилям. Было уже совсем темно, заметно посвежело. Девушки закутались кто в платок, кто в прозаичную чёрную кофточку, кто в припасённый на заднем сиденье форменный плащ, и вскоре мы отправились в путь.
***
Уже через полчаса мы притормозили на берегу какой-то реки. Луна, такая же круглая и жёлтая, как в тот день, когда Лена везла меня с дачи, отражалось в чуть плещущейся воде. Увидев, как Лена снимает плащ, я встревожено спросил:
– Ленчик, ты не замёрзнешь?
– Это ненадолго, Ваня. Сейчас факелы зажгут, даже жарко станет.
Леночка взяла меня под руку, мы шли, ориентируясь на видневшееся впереди огромное дерево и мерцавшее возле него сияние. Более всего меня поразило полнейшее отсутствие комаров. Вдруг Кеша буквально завопил:
– Святой Ктулху! Что это? Смотрите, смотрите, там, там...
Он снова и снова тыкал рукой в сторону реки. Раздалось тихое бульканье, и от водной глади отделился полупрозрачный женский силуэт, двинувшийся вверх по направлению к лунному диску.
– Русалка, эко диво!
– надменно проговорила Света.
– Ты нас очень обяжешь, если будешь выражать удивление не столь бурно. Идём, мне холодно уже.
Ведьмочка зябко повела обнажёнными плечами.
Дерево оказалось изрядных размеров сосной, похожей на канделябр, на ветвях которой мог поместиться небольшой школьный класс. Несколько сосенок и ёлок рядом были так закручены и искорёжены, что напоминали скорее штопоры. В этот же момент и вправду вспыхнули пять воткнутых прямо в землю факелов вышиной в человеческий рост. Они дали ярчайший абсолютно белый свет
– Это что, термит?
– озадаченно спросил я.
– Вглянись в это пламя, Ванюша, - ответила Лена.
Ничего себе! В каждом из пяти огней плясала, кувыркалась, вертелась вокруг своей оси крохотная фигурка.
– Саламандры, - пояснила моя невеста.
– Элементали огня.
Из-за сосны меж тем вышли две фигуры: мужчина из темнолицых, вроде Хайде, и светловолосая женщина. Лицо её можно было бы назвать прекрасным, если б не одно "но": сколько бы вы на него не смотрели, так бы и не поняли, каков возраст этой дамы. Что 18, что 60 лет одинаково шли и не шли к её облику. Оба незнакомца были в плащах с капюшоном - темнолицый в болотном, женщина в небесно - голубом, того самого цвета, что янки зовут "цветом сахарной бумаги".
– Это Никодимус и Флёра, - зашептала в ухо Лена.
– Никодимус - Посторонний, как и Хайде, у них свои представления о времени, а вот Флёра - ведьма, как я или девчонки, но сколько ей лет, даже Фёдор Тимофеевич знает весьма приблизительно.
– Посторонний? Они экзистенциалисты?
– Ты опять блещешь остроумием. Оле расскажу, она любит такое. Посторонние– это те, кого вы не совсем верно зовёте нежитью. Они лишь наполовину причастны этому миру, даже в магии. Вообще, это всё очень сложно, давай я потом тебе объясню, дома.
– Приветствуем вас!
– воскликнули Никодимус и Флёра. Все склонили головы, Иннокентий - по тычку от Ирины.
– Свидетели готовы?
– бесстрастно поинтересовался Никодимус.
– Да, Никодимус. Я от невесты, - шагнула вперёд Светлана.
– И я...это... от жениха...
– Здравствуй, сын Уробороса! Не бойся, здесь тебе не причинят зла, - проговорила Флёра ласковым голосом.
– Это радует, - брякнул Кеша. Флёра расхохоталась.
– Невеста - красавица, и жених хоть куда. Если никто не против, приступим.
– Приступим, - эхом отозвался Никодимус.
Мы подошли вплотную к сосне. Рядом с деревом стоял стол, на котором были глиняный кувшин и две почерневшие от старости чарки, скорей всего из серебра. На ветвях висели два портрета, также украшенных калиной; вглядевшись, я понял, что это Михаил Булгаков и Говард Лавкрафт. Анахорет из Провиденса нежил на руках котофея, тревожные же глаза творца "Мастера и Маргариты", казалось, глядели в самую душу.
Никодимус и Флёра встали за стол. Слева от них выстроились Евгений и Ольга, справа - Ирина и обосновавшийся на веточке Фёдор Тимофеевич. Свидетели были рядом с нами.
– Снимите кольца.
Никодимус и Флёра говорили абсолютно синхронно. Мы опустили две золотых окружности на столешницу.
– Иоанн, сын Уробороса, готов ли ты взять в жёны Елену и любить её, покуда зубы хаоса не сокрушат мироздание?
Мне казалось, что я слышу тихий рокот: рушилась моя прежняя жизнь. Ну и ладно! Не о чем жалеть.
– Готов.
– Елена, готова ли ты стать женою Иоанна и любить его, покуда зубы хаоса не сокрушат мироздание?
– Готова.
– Иннокентий и Светлана, вы хорошо слышали волю Иоанна и Елены?