Сатанизм для интеллигенции
Шрифт:
Еще один признак, позволяющий отличить секту от нормальной религиозной традиции (сам по себе достаточный, хотя и не необходимый), – это наличие «скрытых» учений или обрядов, которые религиозная группа не считает нужным публично раскрывать. Речь идет не о том, что сознание новообращенного неизбежно должно обогащаться и что представления неофита об обретенной им общине будут изменяться; дело не в углублении его первоначальных познаний. Нет, признаком секты является именно обман: когда на входе человек уверяется в одном, а в итоге ему преподносят нечто совсем другое. Например, если его приглашают на «христианский семинар» или на «лекцию по изучению Евангелия», а через годы ему будет предложено по сути забыть о всяком христианстве, уйти из Церкви и следовать путем очередной йоги («раджа», «бхакти», «агни»…).
В секте есть система посвящений, при которой человеку, впервые соприкоснувшемуся с данной общиной, внушается нечто весьма отличное от того,
Здесь нельзя не согласиться с суждением К. Кудрявцева, человека, бывшего одним из основателей Российского теософского Общества, вскоре порвавшего с этим движением: «В аптеке все медикаменты должны находиться каждый на своем месте и под своим наименованием. Иначе, думая, что принимаешь бром (братство религий), можешь принять яд (антихристианство) 152 .
Секта проводит четкую грань между рекламными заявлениями о самой себе, о своей духовности, терпимости, открытости, современности – и теми вероучительными суждениями своей организации, от знакомства с которыми до поры до времени она предпочитает уберегать широкую публику. Человек, сделавший весьма немало для пропаганды черных культов в России – писатель Иеремия Иудович Парнов заповедь альбигойцев «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайну» представил как «великий и очень человечный принцип» 153 .
152 Кудрявцев К. Д. Что такое теософия и Теософическое общество. – СПб., 1914, с. 5.
153 Парнов Е. И. Трон Люцифера. – М., 1985, с. 50. Есть ли свой знак в том, что этот изданный стотысячным тиражом завуалированный учебник оккультизма был самой шумной и самой престижной книгой года начала «перестройки»?..
По этой тяге к маскировке безошибочно можно узнать секту. А теософы и сами не скрывают, что у них есть система посвящений. Если бы из первично сообщаемой информации можно было бы логически вывести последующие ходы – перед нами была бы философская доктрина. Но теософы говорят, что их доктрина «тайная», что с каждым посвящением открывается нечто, совсем не очевидное с предыдущей ступени. Если есть потребность в такого рода укрываниях и сокровениях, значит «знание», сообщаемое на высшей ступени, не вытекает из того, что было сообщено на низшей, а, пожалуй, в некоторых отношениях даже прямо его отрицает. Тем самым человек, думая, что вступает в организацию, исповедующую одни принципы, на деле попадает в общину совсем иной веры 154 .
154 С циничной откровенностью мне об этом рассказал «Виссарион», новоявленный лжемессия из Минусинска. После того, как в ходе нашего долгого разговора выяснилось, что он не знает религий Востока и Сибири, я спросил его: как же он собирается объединять то, чего не знает (его секта официально называется «Община Единой Веры»). На это мессия ответил, что название дано просто для привлечения людей, хотя на самом деле лично он считает, что буддизм и христианство несовместимы.
Рериховское движение является религиозным; оно практикует неевангельскую, нехристианскую религиозность, его духовный путь существенно противоположен пути православному, пути церковно-христианскому. И однакоже на этот путь рериховское движение пытается завлечь христиан. Поэтому оно и не может быть охарактеризовано богословом иначе как секта.
Наставники рериховского движения и сами знают, что их путь – это путь антицерковный. Но это ведение, этот «гносис» они не склонны выдавать «внешним». Эту тайну можно изъяснить «посвященным». Остальным же можно украшать органы слуха разными макаронными изделиями: дескать, «синтез всех религий» и науки в придачу.
На деле же, с орудиями, необходимыми для «очищения» и «отсечения», рериховцы приступили не к диалогу религий, а к перекраиванию христианства под стандарты оккультно-кармической мудрости.
«Живая этика» и наука
Оттесняя ваш старинный рационализм и скептицизм, лавиною надвигается новая сила, и имя ей – суеверие. – Священник встал и, гневно хмурясь, продолжал, как будто обращаясь к самому себе. – Вот оно, первое последствие неверия. Люди утратили здравый смысл и не видят мир таким, каков он есть. Теперь стоит сказать: «О, это не так просто!» – и фантазия разыгрывается без предела, словно в страшном сне. Тут и собака что-то предвещает, и свинья приносит счастье, а кошка беду, и жук – не просто жук, а скарабей. Словом, возродился весь зверинец древнего политеизма – и пес Анубис, и зеленоглазая Баст, и тельцы васанские. Так вы катитесь назад, к обожествлению животных, обращаясь к священным слонам, крокодилам и змеям; и все лишь потому, что вас пугает слово «вочеловечился». 155
155 Честертон Г. К. Вещая собака. // Избранные произведения в 4-х томах. Т. 2. – М., 1994, с. 67.
В том «всеобъемлющем синтезе», который предлагает теософия, предстоит быть искалеченными не только историческим религиям, но и науке. Рекламные заявления о том, что Живая Этика нашла способ соединить религию и науку, известны всем. Этот обретенный синтез подается как великое и необычайное достижение, ибо не менее охотно рериховцы заявляют о том, что «традиционная религия» вошла в неразрешимый конфликт с наукой. Но теперь выработаны и единый язык, и единая система миропонимания, которая является равно и религиозной, и философской, и научной.
Людям, воспитанным в школе на мифах о «конфликте Церкви и науки», легко согласиться с антицерковными и вроде бы пронаучными выпадами теософов. «Теперь религии не умеют найти общение с Наукой» 156 , – читает он и думает, что так оно, пожалуй, и есть. И конечно, готов поверить, что теософы нашли способ совершенно бесконфликтного существования и даже слияния с наукой.
Однако уже первый шаг в оккультизм представляет собой определенную сложность – и именно с точки зрения науки: Блаватская предупреждает, что ее система останется непонятной, «если только мы не откажемся от идеи антропоморфического божества и открыто не примем научное представление о Первичной Причине, неисповедимой и вне познавания» 157 . Сложность здесь в том, что остается неясным: как можно составить «научное представление» о том, что находится «вне познавания»? Наука, как мне кажется, обычно предпочитает иметь дело с познаваемыми реалиями…
156 Рерих Е. И. Письма. // Рерих Е. И. У порога нового мира. – М., 1993, с. 115.
157 Блаватская Е. П. Тайная Доктрина. Т. 2 с. 640.
Тем не менее «синтез науки и философии» начинается с декларации ясного тезиса: «Нет Божества вне вселенной» 158 . Решительность этого утверждения Е. Рерих о предельных основаниях Бытия понуждает адресовать ей тот же вопрос, что задавал Владимир Соловьев Блаватской: «Если верить настойчивому утверждению г-жи Блаватской, что „теософия“ есть знание, основанное на наблюдении и опыте , то пожалуй и неуместно искать здесь разрешения высших метафизических вопросов: ибо кто же наблюдал первоначальное происхождение индивидуального бытия, и кто делал опыты над окончательными результатами мирового процесса?» 159 . И тем не менее теософы самым решительным образом высказываются о причинах и целях мирового процесса.
158 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2 с. 357.
159 Соловьев В. С. Рецензия на книгу Е. П. Блаватской: «The key to Theosophy». с. 290.
Так какой же «опыт» и «наблюдения» стоят за уверениями пантеистов о том, что они доподлинно знают, что вне мира не существует Творца? Что за эксперимент они поставили, чтобы повесить на границе Вселенной табличку: «Проверено. Бога нет!»?
Значит, не из научного, а из какого-то иного опыта, из какой-то вненаучной мотивации исходит рериховское отторжение библейского рассказа о творении мира. Именно начальные строки Библии (как и первые строки христианского «Символа веры») кажутся Елене Рерих наиболее чуждыми – «среди этих догм наиболее поражающая есть обособление Бога от Вселенной. Весь восточный Пантеизм особенно ненавистен нашим церковникам» 160 .
160 Письма Елены Рерих 1929-1938. Т. 2 с. 266.