Сатира. Юмор (сборник)

Санжаровский Анатолий Никифорович

Ну вот видите. Прочтешь такую рецензию и сразу все тебе ясно, где хорошо, где плохо и какой выход.

Нет уж, пусть моей литературной работе дают оценку критики. Я всегда полагаюсь на авторитеты.

Проклятая привычка.

1933 год. Харьков.

Ну и времена…

Граждане!

Что ж это такое?! Дальше так нельзя, клянусь номером своего профсоюзного билета…

Не то, так то, а нет спокою человеку.

Вчера, понимаете, пошел под вечер ради воскресенья в проходку,

свежим воздухом дыхнуть… Погодка, знаете, морозец такой приятный. Встречаю своего знакомого.

– Что это вы, – спрашиваю, – Иван Калистратович, лето почуяли, что ли? Обрились так, будто завтра на дачу переезжаете. Рановато вроде…

– А! Это вы нащот шевелюры? Брился и буду бриться! Не дам ей, проклятущей, и на свет глянуть!

– Да что ж такое случилось?

– Что случилось? Газет вы, голубчик, не читаете. Вон что! Слыхали? В Ленинграде профессор Поляков изобрел способ по волосам отцовство определять. А у меня, знаете, судебное дельце сейчас с Катериной Тимофеевной по части алиментиков, знаете… Пока выкручивался, а теперь кто знает. Так я на всякий случай… Жаль, конечно. У меня ж, знаете, шевелюра ж была, Самсон, одно слово. Да ничего не поделаешь, спокойней как-то…

И побежал, фуражку почти на уши натянувши.

«Господи! – думаю. – Иван Калистратович… Такой волос! Даже голова треста Самсоном величал – и вот такое тебе…»

…………………………………

– А куда это вы, товарищ, поспешаете и знакомых своих не замечаете?

Смотрю, незнакомый человек стоит усмехается.

– Простите, – говорю, – но я…

– Что? Не узнали Корнея Ивановича? Ай-ай! А еще приятель называется…

– Бож-же ж мой, Корней Иванович!? А борода? А усы?

– Э! Тю-тю, можно сказать, бородка. Приказала долго жить. Преставилась, ленинградского профессора Полякова поминаючи… У нас, знаете, на той неделе деловодша наша Ольга Ивановна дочечкою разрешилась, так мы, как услышали, зашли, знаете, после работы коллективно, всем отделом в цирюльню и у кого что где росло – долой! А я, будучи, конешно, лысым, бородки и усов теперь вот еще лишился. Хе-хе-хе! Береженого, как то говорят, и Бог… Хе-хе-хе! А то, знаете, бородка есть – денежек нет, бородки нет – денежки целы… Жеву-резон? Бывайте здоровеньки! Хе-хе-хе! И дочечка, говорят, картинушка. Носик, щечки… Зацелуй ее комар!..

Пошел и этот, подпрыгивая.

Что деется!

…………………………………………

Сел я в автобус.

Слышу, сзади разговаривают двое.

– Был я в Баку, на Кавказе. Там, знаете, по татарским баням глиной пользуют. Как обляпает тебя банщик глиною тою, так, верите, минут через пять на тебе ни волосинки! Даже с микроскопом не найдешь! Хар-рашо на Кавказе!

– Что мне твой Кавказ и глина! У меня еще вчера в Харькове судья для экспертизы волосинку вырвал, а ты мне сегодня про Баку поешь… Ни черта, брат, не поделаешь. Висит моя зарплата на волосинке!

……………………………………..

– Волосяной переулок – конец десятикопеечным билетам, – напомнил мне кондуктор.

Вышел я из автобуса. Иду, а на углу возле пивной стоит компания. Один на гармошке шпарит и присвистывает на мотив «Яблочка»:

– Ой ты, милка моя,Дарма ботаiшь,На лысом козлеНе подработаешь.

…………………………………..

Пришел домой. Дверь мне открыла хозяйская дочка Мотя.

– А я

в вашей комнате книжку читала. Роман. Интересный. Но немножко не дочитала. Дома никого нет, грустно как-то…

– Так, пожалуйста, дочитывайте… Прошу.

– А я вам не буду мешать?

– Что вы, Матильда Поликарповна. Да я… Да того… Очень рад, прошу…

………………………………….

В двенадцатом Мотя пошла в свою комнату…

Раздеваясь, я глянул в зеркало. Мой английский пробор был слегка потревожен…

Что бы это значило?!..

Василь Чечвянский. Саратов. 1918. Сентябрь.

Пивная история

(Одна из многих)

Тов. дежурный! Эти два гражданина в пивной «Новая Бавария» № 3126 завели драку, которая потом перешла в дискуссию разными словами, и вообще, когда я вошел в пивную, они крыли друг друга и никому не давали возможности высказаться ни «за», ни «против». Потому я и забрал их в район. Но раз они оба-два очень пьяные и не могут уже говорить речей, то я для освещения факта взял официанта.

………………………………………………………………

– Кто официант? Вы? Расскажите, как было дело.

– Сперва зашли они – это гражданин, значит… Сели. Вроде «парошник», то есть гость не больше как на пару пива.

Я подошел, они заказали: «Дай, говорят, мне для концессионного начала парочку». Сидят себе тихо. Потом заказали еще парочку, потом еще… Сосисок заказали порцию. A потом позвали меня и говорят:

– Нельзя ли, говорят, кооптировать мне для компании вон ту девочку, а то сидит одна за столиком без никоторого соучастия, будто эмиграция какая… Одному мне как-то грустнувато и труднувато довести полностью нагрузку до нормы.

А я и думаю, почему не сочинить хорошему гостю приятность, тем паче, что «на чай» у нас по плакатному меню не берут…

Подошел я к барышне и передал ей ихнюю, гражданина, значит, ноту.

А она:

– Я, говорит, ничего не имею против начать с ними конференцию, только боюсь, чтоб Гришка ее не сорвал…

А Гришка при барышне при той вроде за управделами жизни состоит.

А я барышне отвечаю. Гришка, говорю, ваш придет или не придет, а вы к тому времени, может, успеете с гостем и договор сложить. А гость, говорю, квалификации хорошой, не меньше как по пятнадцатому с нагрузкой.

Она и пересела за ихний столик.

Что уж они за столиком обговаривали, я достоименно не скажу, только гражданин в порядке обговорения все: парочку да парочку… И вижу я, что «напарились» они. А барышня ведет себя с ними так, будто она бесприютное дите, так что гражданин окончательно раскисли и от волнения начали глаза бутербродом с икрою протирать.

А тут вдруг влетает в пивную Гришка – этот, значит. Пьяный и без никоторого этикету прямо к ним.

– Ты что, – кричит барышне, – так-перетак! Прослойка ты, кричит, межкляксовая! Путаешься? А ты (гражданину, значит), осколок старого режима, зачем ты раздуваешь огонь моего очага!? Я, может, триста лет на всех фронтах кровь проливал, прошел через загс к мирному сожительству, а ты, буржуйская твоя морда, к чужим женам коляски крутишь!..