Сатира. Юмор (сборник)

Санжаровский Анатолий Никифорович

Да как вдарит их по слуховому приемнику, так от неожиданки рядом за столиком один гражданин проснулся…

Ну и пошло у них, и пошло, аж пока тов. милиционер не вернули тишину и покой.

Больше ничего не могу добавить.

«Независимая газета» («НГ – Экслибрис» от 26 января 2012).

Мягкий характер

Я, товарищи, по природе своей очень жалостливый человек и характер у меня соответственный –

мягкий характер, плохой характер. Я, например, не могу ударить животное – коня кнутом подживить или корову прутиком хлопнуть. Не могу… Ну, жалко. И из-за этого мягкого и жалостливого характера не люблю я животных. И не то, что не люблю, а сказать откровенно, – просто ненавидю. С моим характером любить животных нет никоторой возможности! И собак не люблю, и кошек, и лошадей, и коз. И тигров тоже ненавидю. Правда, тигров я сроду не видел, но даю слово чести, встрень я случайно тигра, ей-богу, отвернулся б и плюнул. Сказал бы: хоть ты и тигр, а отойди, я тебя не люблю.

А все из-за характера.

Да вот вам пример, почему я не люблю собак. Однажды иду я по улице. Гуляю. Весна – хороше так. Солнышко светит, воробьи строительную кампанию проводят – гнезда созидают. Да. Смотрю, передо мной бежит сучечка рыженькая. Бежит себе, хвост кверху кинувши. Веселая такая сучечка, рыженькая. Вдруг, будто из-под земли, спец с утильзавода, или, по-современному, истребитель собак. С палкой. И таким ангелом к той, значит, сучечке: собачка, собачка, собачка… Сучечка, конечно, глупенькая, к нему, а он ее сразу хо-о-п!! И поволок. Жалко мне стало сучечку, характер же у меня жалостливый, паршивый характер. Надо, думаю себе, спасать животное, пропадет же. Я к спецу и говорю:

– A разве есть такой закон, чтоб хозяйских собак хватать? Сучечка моя собственная, товарищ!

– Ваша? – отвечает. – Очень приятно, что ваша. А почему же, гражданин, у вашей собачки нет на шее обязательного постановления окрисполкома? Без регистрации, сказать бы, собачка ваша?..

Достает из кармана свисток и сюр-р-р-р-р-р-р-р.

Ну а дальше как полагается.

– Тов. милиционер! Вот етой гражданин заявляет, что собака его. Значит, етой гражданин не выполняет распоряжение о беспризорно-собачьих шатаниях. Прошу составить протокол…

Конечно, пускай теперь хоть всех собак передушат на утильзаводе, я не вступлюсь. На такой характер, как у меня, никакой зарплаты на штрафы не хватит.

И кошек тоже видеть не могу. У моей соседки по квартире кошечка есть. Ундиночка называется. Серенькая такая, чистенькая кошечка и, понимаете, каждый день у моих дверей того… Верите, дня не пропустит. Конечно, если б на кого другого, поймал бы ту Ундиночку да об косяк потихоньку стукнул – и было б чисто у дверей. А я ж не могу – характер. Терпел я, терпел, но наконец не вытерпел. Зову как-то соседку и говорю:

– Гражданка, это ж невозможно. Вы ж прекрасно знаете, что я вашу Ундиночку не ударю и не убью. Так сжальтесь же. Каждый же день… – и пальцем на «вещественное доказательство» показываю.

А соседка мне:

– Я, – говорит, – товарищ, – вегетарианка и насиловать животное не буду… И дивно от вас, от интеллигента, такое слышать…

– Гражданка, я сам знаю, что я интеллигент, но вы только представьте, какой от тех кошек л'ориган?..

– Ну что ж, – говорит, – л'ориган или другой сорт, а Ундиночку я насиловать не буду…

– Не будете, – говорю, – так и я ж не буду, характер мой не позволяет руку на животное поднять, а тебя, гадюка, научу, как надо кошек к порядку приучать… – Да как выхватил у нее из рук Ундиночку, да как начал волтузить соседку той Ундиночкой и по голове, и по спине. Насилу квартиранты водою разлили… Теперь, конечно, суд. Может, еще и в бупре [6] придется сидеть. Ну что ж, и сяду. И посижу, а характер свой не сломаю. Не бил я сроду животных и не буду. А чтоб больше

не страдать через свой жалостливый характер, решил я не любить животных. Пусть над ними другие издеваются. Хватит с меня и Ундиночки. Как вспомню, что двадцать пятого суд, так предлагай мне сейчас за три рубля целого слона – откажусь. Ей-богу, откажусь!

6

Бупр (будинок примусової працi) – дом принудительного труда.

Рисунок Василя Чечвянского. (Журнал «Червоний перецъ», № 3 за 1927 год.)

Принципияльно

Дорогие гости, – проговорил хозяин Иван Иванович Ковдя, поднося чарку, – прежде чем выпить, предлагаю сегодня за столом совсем не говорить по-украински и, вообще, про украинизацию. Имеем же мы, наконец, право хоть дома не вспоминать про угнетение наших общественных прав. Для этого я и плакат вывесил – обратите внимание…

Присутствующие увидели на стене написанный по-русски плакат «Разговаривать только на русском языке».

– Как общество относится к моему предложению?

– Согласен, согласен! Браво! Хорошо! – зазвенели радостные голоса.

– Ну и штукарь же Иван Иванович – всегда что-нибудь придумает и правильно. К черту ту украинизацию – она и на службе надоела… Все те прилагательные и словари…

Гости выпили по одной, по второй, по третьей. Начался разговор.

– Бываете в театре? – спрашивает Ивана Ивановича его соседка, молодая блондинка с накрашенными до отказу губами.

– Бываю. Был вот на «Сэди» [7] в «Березоли» [8] . Хорошая пьеса и играют хорошо! Ужвий, Крушельницкий… Вообще мне нравится.

– А в оперетке бываете?

– Были недавно с супругой на «Принцессе цирка». Ах! Татьяна Бах!..

– Я тоже была. Правда, прекрасно? Особенно балет. Я в восторге! Слава Богу, что хоть до оперетки не дошла та украинизация, а то ж понимаете…

– Они доберутся, будьте уверены… Будет и Татьяна Бах петь и танцевать украинским языком. Вот увидите.

7

«Сэди» – пьеса Сомерсета Моэма. Перевод с английского Корнея Чуковского.

8

Березиль – украинский театр-студия, основанный в 1922 году в Киеве, с 1926 в Харькове (ныне Харьковский Украинский академический драматический театр имени Т. Г. Шевченко). Сейчас название «Березиль» носит малая сцена этого театра.

– Товарищи! – послышалось с другого конца стола. – Мы ж договорились не говорить про украинизацию, а сам хозяин первый нарушает. Неужели нет другой темы для беседы? Иван Иванович, что вы…

– Миль пардон! Не буду! Извините! Степан Степанович, налейте всем, пожалуйста, да выпьем…

Все охотно выпили.

– А водка, знаете, ничего стала. Крепкая и недорогая, – говорит один из гостей. – И, знаете, совсем не жаль, что она украинизирована…

– А сколько там той украинизации? «Хлiбне вино» вместо «хлебное вино», – говорит Степан Степанович, пожилой человек с пузком и в очках. – И вообще, господа, я заметил, что в деле украинизации питья ориентироваться довольно легко: «вино» и будет вино, «коньяк» – коньяк, «пиво» – пиво, «спотикач» – спотыкач, «ром» – ром, «барзак» – барзак, «Абрау-Дюрсо» – Абрау-Дюрсо…