Сатья-Юга, день девятый
Шрифт:
–А вот это хорошо, Сима, это правильно… Мой друг, – Ариман Владимирович указал наСиму жестом экскурсовода. – Мой старый друг Серафим Огнев.
Серафим Огнев оттаивал в отопленных недрах «Респекта». Нос его увлажнился от тепла.
Ариман Владимирович выскользнул из-за прилавка, и они с Симой обнялись.
–А вы заняты сейчас? Посидеть бы, вспомнить…
Вообще-то занят, сказал Ариман Владимирович между дружескими похлопываниями и почмокиваниями. Вообще-то он здесь торгует и покидать рабочее место до восьми часов не намерен. Но ради старого друга готов намерениями своими
Женя часто видела его веселым, но сегодня Ариман Владимирович прямо-таки светился. И – странно – он не выглядел в этот момент красивым. Что-то иное ощущалось сейчас в нем, что-то жутко тоскливое, словно между ним и Огневым произошла в свое время такая же тоскливая, долженствующая быть забытой история, вроде не поделенной женщины или еще чего.
А Всеволод, разглядывая Симу, определил в нем не то слегка опустившегося учителя, не то библиотекаря.
–Пойдемте, Сима, поговорим… Вспомним, Сима…
–И обо мне вспомянет2, – неожиданно зло сказал Сима, явно цитируя кого-то. Затем он сжал руку Аримана Владимировича, сильно, до болезненного хруста, дернул того к себе, и оба исчезли.
Серафим
– …вспомянет, – сказал я.
–Кто ты? Инспектор? Тебя что, разжаловали, ты, кажется, по части высоких чувств…
–Не паясничай, Денница.
Он посмотрел на меня убийственно.
–Почему Ариман? – спросил я, постепенно избавляясь от высокомерия. – Почему не Самаэль, в конце концов?
–Мне так хочется, – спокойно сказал он, и я понял – действительно, ничего другого за этим не стоит, ему так хочется. – Скажи, зачем ты все-таки пришел?
У него по лицу было видно, что знал он, зачем я пришел. Я ему сказал что-то такое, но оба мы не запомнили этого, потому что мой клиент решил уйти глубже в измерения. Мы провалились куда-то во Время.
–Объясни нормально, – Самаэль-Денница-Ариман совсем по-человечески потер переносицу. – Инспектируешь или хочешь что-то передать оттуда?
–Скорее второе. Тебе зачитать или своими словами?
–Ах, Сима… – он снова был Ариманом Владимировичем. – Недельку назад я бы тебе показал, как со мной на ты…
–Недельку назад, – признался я, – мне бы не пришло в голову говорить с тобой на «ты». И я бы долго думал, прежде чем вообще с тобой говорить. Так тебе зачитать?
–Все равно.
–Ну, если сразу и по сути… Ты будешь отправлен на разбирательство. По поводу нарушения условий содержания…
–Идиотская формулировка, – брезгливо сказал Ариман Владимирович. – Как будто я могу как-то влиять на условия содержания. Это вы меня содержите, а не я себя… тем более – вас. Прости, – он снова тер переносицу, похоже, у него там болело. – Говори-говори. Так о чем речь?
–О нарушении условий. С твоей. Стороны.
–Лучше зачитай.
Вокруг нас громоздились колеса, оси, цепи, о назначении которых я строил оскорбительные предположения: декорация и понты. По-моему, Самаэль (Ариман Владимирович?) был неравнодушен к стимпанку. Или я просто давно не бывал во Времени. Я помнил
–Торговец кофе Самаэль, вечноссыльный, приглашается на рассмотрение дела о нарушении бессрочного ограничения силы, незаконной деятельности в ссылке, причинении мелкого зла, нарушении условий содержания, – (какого, трам-тарарам, содержания, читалось в глазах вечноссыльного в этот момент), – Распространении…
Во Времени что-то со свистом оборвалось, и мы перебрались в бесформенные сугробы глубокой сферы, кажется, Вероятности.
Все-таки, он не изменился, мой клиент Самаэль. Хотя он странным образом стал казаться ниже, но лицо, глаза неопределимого цвета – не то зеленые, не то карие, не то вообще черные, – они остались прежними. Tempora mutantur, как говаривал Самаэль, а мы ни фига не mutamur in illis3. Так-то.
–Я понял, понял, – Самаэль поднял руки. – Формулировки у меня всегда были лучше. К слову так. На это все я тебе скажу, Серафим, что виновным себя не признаю и не являюсь. Вы меня сослали, вы и разгребайте свои проблемы, как это ваши хваленые Силы что-то недосмотрели.
Терпения мне! – взмолился я внутреннему шефу. Побольше терпения, пожалуйста! Я отработаю!
Самаэль флегматично пинал небольшой сугроб.
Вызвать бы сейчас всех моих ребят, парочку из первой сферы – для устрашения, и ораву дармоедов из третьей; они, наверное, давно забыли, как я выгляжу; так вот, притащить бы их сюда, чтобы взяли они этого упрямого Дьявола за шиворот и доставили прямиком в конвент, вот тут-то мы и посмотрим, как ты заговоришь, Денница, Ариман, Мефистофель… Но нет – сам пришел. Доверил своих олухов какому-то херувимчику (холеный такой, розовый, похожий на толстозадых крылатых мальчиков Ренессанса, которые, кстати, к херувимам никакого отношения не имели) и выбрался на землю, потому что – ну как же! – высокое начальство лично хочет арестовать… бла-бла-бла… И то верно, если сейчас Самаэль разозлится, моим кадрам он, пожалуй, будет не по зубам.
–Пошли, – сказал я. – Мне надоело разговаривать.
–Не пойду, Серафим. Мне хорошо тут. На земле. Я ничего не нарушал. Я торговал кофе и флиртовал с хорошенькими покупательницами, -глаза его стали карими и печальными. – Если хочешь меня в чем-то обвинить, изволь собрать свидетелей, посвятить их, так сказать… Соблюдай закон, Серафим, или возвращайся к себе на Седьмое небо. А вести меня силой ты не имеешь права.
Я был к этому готов. Тем более, прав был бывший князь тьмы. Так и запишем в будущем отчете: следовать за Серафимом отказался, потребовал дополнительного следствия, каковое было произведено…
Будет произведено. Требования клиента надо уважать.
–Добро, – кивнул я. – Будут тебе свидетели. Возвращаемся.
–Постой, – Самаэль вдруг протянул тонкопалую руку и схватил меня за рукав. – Ты думаешь, я буду ждать тебя и бояться?
Теперь я точно буду так думать, решил я.
–Из «Респекта» вышел мужчина с дочкой. Бесценный свидетель обвинения. Уверен, ему будет, что предъявить мне. Кстати, у него начинает болезнь Альцгеймера. Заодно вылечишь его, Серафим.
–Зачем? Ты даришь мне свидетеля – зачем?