Саянский дневник
Шрифт:
Если прибавить к этому необычайную пестроту наших накомарников, то можно надеяться, что вид у группы на маршруте будет самый экзотический. Накомарники у нас весьма живописные: голубые, синие в горошек, коричневые в крапинку, у Лехи — белый с черным тюлем. У Владика накомарник особой конструкции, — пришитый к полям шляпы.
С наступлением вечера, как всегда, начинают свое пиршество мошки и комары. Единственное спасение от них — накомарники. Мы уже так привыкли к этому защитному приспособлению, что перестали его замечать. Петя, например, пытался плюнуть через накомарник, я — откусить зубами нитку. Но, и имея накомарники, мы все же ходили искусанные и частично опухшие. То у Лешки заплывет глаз после ночного укуса неизвестного гада, то у Сашки разнесет щеку, то Мика расчешет в кровь ногу. Волдырей же на физиономии, шее и руках считать — не пересчитать. Впрочем, говорят, что это еще цветочки.
На следующий день опять трудились в поте лица. Петя точил топоры и всаживал в ручки шила, Владик мастерил альпенштоки, Танюшка шила бесконечные накомарники и мешочки, Алик пришивал пуговицы к спальным мешкам, Мика расставляла чехол для потолстевшей палатки.
Вероятно, никогда, нигде, ни у одной группы или экспедиции не было такого количества мешков, мешочков, чехлов, футляров, сум, накидок, жестяных банок, пуговиц, петель, тесемочек и завязочек. Например, для каждого лекарства был сшит отдельный мешочек. Говорят, по первоначальному плану намечалось шить для каждой таблетки отдельный мешочек с пуговкой, но затем этот прекрасный проект был отклонен из-за отсутствия в Гутаре нужного количества материи и пуговиц.
В мешках для продовольствия тоже нет недостатка. Их лежит в углу целая гора, на каждом написано, что в нем и сколько (например, так: «гречка — 2 кг»). И все-таки завхоз не может успокоиться и каждый день перекладывает эти мешочки, что-то бормоча себе под нос и делая пометки в толстой тетради с надписью «совершенно секретно». Вероятно, опасается, что кто-нибудь по ночам ест крупу.
Сашка с Лешкой с утра отправились в магазин и вернулись оттуда с новенькой, сияющей ТОЗ'овкой. Мы увидели еще издалека, как они несут ее по очереди, чтобы никому не было обидно. Дома все вертели ее, щупали, нюхали. Конечно, Танюшке тут же было поручено сшить для винтовки чехол. К винтовке приобретено 300 патронов.
Во второй половине дня производилось испытание палатки. Ее растягивали на альпенштоках, пришивали недостающие тесемочки. В общем, палатка производит потрясающее впечатление. Она оригинальна и не имеет себе подобных. Во-первых, она оранжевая, во-вторых, в ней можно находиться только в горизонтальном положении, в-третьих, она зачем-то изнутри оклеена по швам газетной бумагой, и, в-четвертых, у нее нет входа.
До нас оранжевая палатка была, кажется, только у папанинцев. Что же касается отсутствия входа, то в этом деле нам принадлежит неоспоримый приоритет. Правда, ее можно ставить не как палатку, а просто как тент, наклоненный под углом 45° и снабженный боковыми стенками. Это значительно удобнее.
Из прочего походного снаряжения заслуживают упоминания еще наши спальные мешки. Так как большую часть похода мы пойдем без каравана оленей и все вещи понесем на себе, пришлось отказаться от громоздких и тяжелых индивидуальных спальных мешков. Вместо них сооружены большие мешки — каждый из трех одеял, вмещающие по четыре человека. И легче, и теплее.
Этот день ознаменовался еще одним значительным событием. Едва мы уселись ужинать, как со стороны верховья Гутары между домами показалась вереница всадников. Впереди ехал загорелый чернобородый человек с карабином за плечами.
На лошадях переметные сумы. Очевидно, это возвращался в селение отряд экспедиции. Они неторопливо и молча проехали мимо, нисколько не удивившись нашему сборищу, и скрылись за поворотом улицы.
На следующее утро при возвращении с умывания девчонки встретили вчерашнего передового всадника. Он нес банку молока. При встрече посмотрел недолгим оценивающим взглядом и чуть заметно кивнул. Этим взглядом Мика была покорена окончательно и бесповоротно. По словам Сашки, это — начальник отряда геологов Ферганской экспедиции. Тофалары называют его Юрбором. Теперь от Мики ничего нельзя было добиться, кроме слов: «Хочу в экспедицию».
Сашка собирался нанести Юрбору визит, но тот появился вместе со вторым геологом, рыжим парнем с абсолютно рыжими глазами и бородой, в белом платке на голове. Сам Юрбор одет просто и без претензии на экзотику, на поясе — пустые ножны. Он удивительно приятный человек: умное, спокойное лицо с открытым лбом и проницательными глазами, разговаривает негромко, в каждом слове чувствуется, что он хорошо знает, о чем говорит.
На обед сварили пшенную кашу, к столу — то бишь к костру — был приглашен и Юрбор. Тут же появился, наконец, и наш проводник Николай Петрович Болхоев, пригнавший из стада оленей.
К вечеру Юрбор подбил нас сыграть в волейбол. В день накануне выхода, когда еще столько дел, это было безумием, но мы не удержались от соблазна. Матч «Группа № 8» — «Экспедиция» окончился победой «Экспедиции», за которую, как можно легко догадаться, играла, кроме Юрбора, рыжего и Володи, наша Мика. Говорят, что счет мог бы быть еще больше, если бы она во время игры меньше смотрела на Юрбора и больше на мяч. Весьма показательна была реакция сторон на промахи. Юрбор говорил своим:
— Ничего, ничего, молодец, так. А Сашка все время шипел:
— Пшонка, лапша, мазила.
В разгаре игры пришлось делать перерыв и ловить теленка, который, по глупости, надел себе на морду банку из-под мази и сломя голову носился по всей деревне. Объединенными усилиями его поймали и освободили от банки.
Отыграться нам не удалось, так как Сашка кого уговорами, а кого и силой принудил идти дошивать очередные и внеочередные мешочки.
К СЕРДЦУ САЯН
12 августа
Сегодня исторический день. Мы, наконец-то, вышли в поход после почти недельного сидения в Гутаре.
После завтрака началась обычная сутолока — догрузка сум, дошивание, укладка рюкзаков, поиски потерянных вещей, распределение оставшихся мелочей.
Итак, у нас восемь вьючных оленей и один верховой белый олень проводника. На нем немного посидел Сашка — «начальник», как его называет проводник, а затем в седло не без труда вскарабкалась Мика. Это было незабываемое зрелище — саянская амазонка в штормовых брюках, в фетровой шляпе с пером, гордо восседающая на олене. Ни дать ни взять — знатная иностранка, совершающая от избытка времени и денег экзотическое путешествие.