Сбежавшая невеста, или Женщина на корабле приносит НЕ счастье
Шрифт:
Так что, можно сказать, шлепок по лицу он заработал заслуженно. Нечего было пялиться на девчонку.
Незамедлительно отвернулся и закрыл глаза. А та теперь пыхтела уже злобно и как-то вызывающе. Конрад отошел. Прокашлялся, запуская пятерню в волосы.
С одной стороны, до смешного нелепо. С другой, а чего он ожидал?
Женщина на корабле – известное дело.
Однако впечатление от увиденного как-то не рассеивалось, и полуголая девчонка так и стояла перед глазами. Отошел еще на несколько шагов, взгляд его упал на поднос, оставленный
– Э, леди, позвольте спросить, чем вам не угодил мой стол? И стулья? Я понимаю, что вы собирались поразить меня своими прелестями…
Тут она наконец вынырнула из-за своей загородки. Гордо вздернутый подбородок, вся натянута как струна, разве что не светящаяся от праведного возмущения.
– Я вовсе не собиралась никого поражать, – отчеканила Анхелика.
Конрад на секунду залюбовался. Его черная рубашка смотрелась на ней как платье, почти доставая до колен, а вырез шнуровки спускался низко-низко. В этот вырез было видно больше, нужно, но гораздо меньше, чем ему хотелось бы. И вообще, в его одежде она смотрелась так органично и уютно.
– Леди Анхелика, – парировал он. – Я понимаю, что лишить капитана его рабочего стола как бы в порядке вещей. Кстати, куда вы дели мой судовой журнал, карты и навигационные инструменты?
Анхелика покраснела, пожалуй, он был прав, с его рабочим столом она обошлась сурово. Только собралась сказать что-то извиняюще-примирительное, как услышала:
– И на чем теперь обедать? На постели?
Она с взглянула на поднос с тарелками, лежащий на кровати. Во взгляде явно читалось раскаяние.
Конрад был отомщен. Теперь-то он наконец почувствовал себя в своей тарелке. Шагнул к ней и вкрадчиво произнес:
– Нет, я конечно не против как можно скорее перевести наше общение на постель…
– Вы невыносимы, – вспыхнула она, сжимая кулачки.
– Это я невыносим?!
О, эта его ироничная улыбка и мягкий ласкающий тембр!
Он шагнул еще ближе, практически нависая над ней, и промурлыкал, скосив глаза в вырез рубашки:
– Я оставил вас на четверть часа, а вы устроили погром в моей каюте. Еще и залепили мне по лицу мокрыми панталонами.
– Вы… Вы…
– Я.
У Анхелики не было слов. В чем-то несомненно был прав, но черт возьми! Но надо же было что-то делать, чтобы поставить его на место! Спасибо школе тетки Гелис, блестящий выход был найден.
– Ни минуты больше не останусь в вашей каюте! – гордо выпалила она и выскочила в коридор, чуть не зашибив дверью троих притаившихся у замочной скважины членов команды.
***
Немая сцена продолжалась несколько секунд, пока захваченные на месте преступления моряки переглядывались с кипевшей праведным гневом девицей, опасаясь взглянуть в сторону открытой двери. Потом она возмущенно фыркнула и вылетела на палубу, а трое нарушителей остались один на один с капитаном.
– Я кажется просил не беспокоить? – рыкнул Конрад, подойдя к двери.
Для него эти несколько секунд тоже оказались необходимы, чтобы обрести всегдашнюю уверенность и спокойствие.
– Э… кэп, мы тут. подумали, кхмм. Может, вам нужна помощь? – промямлили они, с любопытством оглядывая следы погрома в его каюте.
– Ах помощь? – Конрад упер руки в бока. – Да, мне тут понадобится помощь в уборке. Всем стоять здесь. И пришлите юнгу.
Юнга тем временем уже успел объявиться сам, видимо, тоже поджидал где-то под дверью, и деловито протиснулся в каюту. Конрад обернулся, оценивая, сколько человек понадобится, чтобы устранить последствия катастрофы. Сзади послышались сдавленные смешки.
Капитан невозмутимо перевел на них взгляд, глазах его загорелись нехорошие огоньки.
– Я кажется, напоминал, что у вас есть чем заняться?
– Так мы уже.
– Так вот, господа, я вижу, вам нечем заняться. Поэтому отправляйтесь строить гальюн.
– Это еще зачем? Мы и так прекрасно обходимся…
– Потому что женщина на корабле! – рявкнул Конрад, надвигаясь на них.
И вид у него при этом был весьма пугающий, капитан как будто увеличился в размерах и вырос на целую голову:
– И драить палубу, и мыть пустые бочки от рыбы!
– О, только не бочки от трески! – раздался общий жалобный стон.
– Выполнять, живо! – гаркнул капитан.
– Есть кэп, – прозвучал унылый ответ.
– Кэп, позвольте обратиться, – неожиданно подал голос юнга.
– Чего тебе?! – обернулся Конрад.
Фэрги, паренек лет четырнадцати стоял посреди завала, недоуменно держа на вытянутых руках мокрое белье Анхелики. Уходившие было моряки тут же снова прилипли к двери, во все глаза разглядывая диковинную вещь. Конрад беззвучно застонал, понимая, что у него начинают нестерпимо болеть все зубы и даже волосы.
– Положи туда, где взял! И сначала отнеси обед леди, потом вернешься и все здесь доделаешь.
Потом повернулся, грозно взглянув на своих людей, как бы говоря:
– Вы еще здесь?
Те тут же развернулись на выход, понимая, что кэпа сейчас лучше не злить. Вслед за ними выскочил и юнга, неся на подносе уже изрядно остывший суп из макрели.
Конрад закрыл дверь и наконец остался один. Прошел в каюту, оглядывая дикий беспорядок, потер лоб, тихонько расхохотался и стал снимать рубашку.
Дверь снова с грохотом открылась.
В каюту влетела запыхавшаяся девица и остановилась как вкопанная. Уставилась на него по-детски разинув рот. Конрад и сам застыл от неожиданности с наполовину снятой рубашкой в руках. Честно говоря, он в первый момент растерялся, не зная чего ожидать, и на всякий случай напрягся. Но девушка уже пришла в себя и начала говорить, отчаянно запинаясь:
– О, простите… Я… не хотела вас тревожить…
Много чего хотелось сказать Конраду, но он промолчал.