Сбежавшая невеста

Браун Стейси

Чувство вины за беспорядок в кабинете мгновенно покинуло ее. В маленькую черную книжку были внесены перечисления денег из Англии в Бостон. Листая страницы, она обнаружила пожелтевший конверт. Письмо было из Бостона (Массачусетс).

Дрожащими руками она развернула шуршащую на сгибах бумагу. Письмо было от матери к дяде Чарлзу! Дата — за два месяца до смерти матери.

— «Милый Чарлз, — прочла Карина вслух, — мое состояние, к сожалению, ухудшилось. Теперь я знаю, что болезнь,

поразившая меня, смертельна. Доктор вчера подтвердил мои худшие опасения.

Я не сказала Карине. Не хочу ее расстраивать. Так будет лучше. Сперва я страшилась оставить свою красавицу-дочь одну, но теперь знаю, она в хороших руках, в ваших опытных руках. Генри оставил меня вам, теперь я оставляю вам Карину. Я знаю, что никогда не уйду от нее совсем, какая-то часть меня всегда будет с нею, как часть Генри всегда остается со мной.

Опасность в Англии, надеюсь, прошла. Ведь все случилось пятнадцать лет назад. Я поручаю вам оберегать мою драгоценную Кару от любого возможного вреда. Как можно цепляться за вендетту так долго? Я не послала бы девочку к вам, если бы не была уверена, что вы пожертвуете жизнью, чтобы спасти ее.

Уверена, что моя маленькая дочурка полюбит Англию. Как мне ее недостает! Но мне было неплохо и в Америке. Я покойна и примирилась с судьбой. Я знаю, что после стольких лет в конце концов воссоединюсь с Генри. Вы поклялись защищать меня, и я знаю, позаботитесь о моей единственной дочери, после того как меня не станет».

Уронив письмо, Кара почувствовала, что лицо ее мокро от слез. Мать заранее знала, что должна умереть. И не сказала ей ничего. Все время она знала. И скрывала от дочери. Очевидно, это было не единственное, что она скрывала от Кары.

Мысль о неискренности матери или герцога показалась ей отвратительной. Ясно, что мать дружила с сэром Чарлзом. И очевидно, он поддерживал их все эти годы в Бостоне. Она-то, естественно, полагала, что они живут на наследство отца. Если мать доверяла дяде Чарлзу, она должна делать то же.

И все же ей это было неприятно. Ее учили быть прямой и честной. Ей хотелось немедленно предстать перед сэром Чарлзом и заставить его сказать правду.

Но из этого ничего не выйдет. Он солгал ей в лицо. И не раз. И решительно не желает говорить о ее отце вообще. Простое желание знать истину не гарантирует его помощи.

Она нервно мерила комнату шагами, напряженно размышляя. Скудные детали из прошлого ее отца, реакция дяди Чарлза на рассказ тети Генриетты, его открытая враждебность, когда она стала настаивать на подробностях. И странный разговор герцога с Алексом, который она подслушала. Сэр Чарлз, несомненно, многое от нее скрыл. Много серьезного. И, если это письмо о чем-то говорило, потенциально опасного.

Враждебность к герцогу усилилась. Какое он имеет право держать ее в неведении? Если что-то дурное касается ее отца, она должна знать

об этом. Мать об этом знала. Каре очень больно было узнать, что в заговоре участвовала даже ее мать.

Какая опасность существовала в Англии пятнадцать лет назад? О какой вендетте упоминается в письме? Почему никто ничего не говорит ей об отце?

Она решила было вытянуть сведения из тети Генриетты, но передумала. Та, вероятно, знает немногим больше, чем Кара. Кроме того, вероятность, что герцогиня сохранит ее тайну от мужа, равняется нулю.

У нее есть только один выход — раскрыть истину самой. Она должна проложить себе путь в Лондон. У нее еще осталось немного денег от путешествия в эту ужасную маленькую страну, и на них она наймет одного из тех «разведчиков», о которых говорил Алекс. В конце концов, она имеет право знать правду. Она сделала глубокий вдох и села разрабатывать план.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

На следующее утро Алекс спустился в холл своего модного городского дома и застал там в нетерпении ожидающего его дворецкого Фаулера.

— Прошу прощения, милорд, но здесь... э-э... джентльмен, который хочет вас видеть.

— У джентльмена есть имя? — спросил Алекс с беззаботной улыбкой на губах.

Фаулер прочистил горло.

— «Джентльмен» это сильно сказано, милорд, — презрительно пробормотал он.

Заинтригованный Алекс поднял бровь.

— Хорошо. Тогда проводите его в библиотеку.

С любопытством ожидая встречи с незнакомцем, Алекс направился в библиотеку. Усевшись за большой стол, он скрестил ноги на столешнице и потер болевшую шею.

Шесть недель! И ни одного ключа к предполагаемому заговору радикалов. Ни единой нити. Это дьявольски раздражало. Вероятно, он охотится за призраками. Терпение его истощалось. Он нуждается в помощи. Выявление всех недовольных псевдопатриотов Лондона явилось задачей непосильной даже для него.

Дверь библиотеки отворилась, и бедно одетый пожилой человек робко вошел в комнату. Явно стесняясь, он остановился, неловко переминаясь с ноги на ногу.

— Вы хотели меня видеть? — спросил Алекс, с интересом глядя на посетителя.

— Да, сэр, — ответил посетитель, кивая лысеющей головой.

— Ну? — Алекс скрестил руки на груди.

— Я слышал, вы позавчера были в доках.

— И много других людей тоже, — сказал Алекс, пожимая плечами. — Ближе к делу.

— Я знаю, кого вы искали.

Алекс наклонился вперед.

— И кого же? — спросил он, впиваясь глазами в грязное морщинистое лицо.

— Тех, что начинают беспорядки. Замышляют восстание, вот кого.

Агенты Алекса уже проникли в группу радикалов, подстрекающих к бунту в ответ на неспособность правительства стимулировать экономику. Их требования, однако, не шли дальше парламентских реформ; они не думали ни о разрушении политической системы страны, ни о возобновлении войны.

— Что заставляет вас полагать, что я кого-то ищу?