Сбежавший нотариус
Шрифт:
Час спустя клерк вернулся и доложил нотариусу, что господин Монжёз не был сегодня в замке.
«Отлично, — подумал Реноден, — это все, что мне было нужно. Мне кажется, что эти шестьсот тысяч предназначаются Бержерону… Нет, голубчик, погоди! Я помешаю твоим аферам!»
В тот же вечер во время визита к мадемуазель Морер он рассказал о своем намерении разыграть своего старого противника.
«Берегитесь, Реноден! Оставьте плута с его плутнями!» — сказала тетка. На что нотариус ответил, смеясь: «Нет-нет, я хочу, чтобы этот негодяй еще раз попался в мои сети».
XVII
А что между тем происходило с Лорой? На предложение своего опекуна господина Бауэра, который любил пословицу, что деньги всегда идут к деньгам, и который расхваливал ей Монжёза как партию, равную ей по состоянию, она не отвечала ни да, ни нет. Такую сдержанность добрый опекун приписывал скромности и застенчивости молодой девушки.
Когда же Реноден говорил в пользу представленного им маркиза, Лора улыбалась, но не произносила ни слова, которое демонстрировало бы ее желание выйти за Монжёза или отвращение к нему.
Почему Лора не хотела откровенно высказать свое мнение? Воспоминание о прошлом внушало ей глубокий ужас и страх перед будущим. После покушения на ее жизнь она думала, выдав Аннету замуж, вырвать отца из-под роковой власти этой женщины. Но, как искусно ни скрывал Бержерон свою игру, все же Лора вскоре признала, что предложенное ею средство, вместо того чтобы погасить эту пагубную страсть, только разожгло ее. Девушка по-прежнему чувствовала себя в опасности.
Предстоящий брак должен был освободить ее из-под родительской власти, и она хотела опереться на руку защитника. Но защитник должен быть выбран ею самой. А человек, которого она любила и которого ждала, чтобы отказать Монжёзу, этот человек не являлся.
Между тем что поделывал доктор Морер? Более чем когда-либо влюбленный в Лору, он старательно избегал ее. Связанный клятвой, данной тетке, питавшей к этому браку непреодолимое отвращение, он решил пожертвовать собой ради той, которая принесла такую же жертву ради его отца. К тому же его гордость, продиктованная бедностью, поддерживала его в этом решении. Не могли ли обвинить его впоследствии, что он ухаживал только за миллионами Лоры?
Не раз случалось, что во время посещения больных Морер издали видел мадемуазель Бержерон, навещавшую бедных. В таких случаях он сворачивал в сторону, чтобы избежать встречи с обожаемой им девушкой.
Оглашение в церкви было сделано, свадьба назначена на завтра, когда доктора позвали к одному опасно больному.
«Я видел вчера Потрю. Он косил свой луг. Откуда взялась так внезапно эта серьезная болезнь?» — спросил он у пришедшего за ним посланного. «Должно быть, на косьбе подхватил горячку или что-то другое. Он требует привести вас и ревет как бык», — ответил посланный.
Когда Морер вошел в хижину больного, он лицом к лицу столкнулся с Лорой. Слышно было, как во дворе мнимый больной распевает песню, натачивая свою косу. Доктор попал в западню. Лора подошла к нему, бледная, с дрожащими губами, тщетно пытаясь побороть волнение. Вид у несчастного доктора был не лучше. Глядя на приближающуюся к нему Лору, он призывал все свое мужество на борьбу против любви.
Молодая девушка откровенно сказала: «Я вас вызвала сюда обманом, господин Морер, потому что это было единственное средство увидеться с тем, кого я прежде встречала ежедневно».
Бедный Морер задыхался от горя и ничего не мог ответить.
«Я хотела, — продолжала Лора, — чтобы вы из моих уст услышали подтверждение моего согласия на брак с Монжёзом…»
Боль пронзила сердце доктора, он пробормотал: «Я это знаю».
И только. После короткого молчания, в течение которого Лора надеялась, что он скажет еще что-нибудь, она прибавила с ударением на каждом слове: «Завтра моя свадьба».
Доктор не отличался красноречием и только повторил: «Я это знаю, мадемуазель».
Она смотрела на него большими глазами, печальными, умоляющими, которые, казалось, говорили: «Скажи хоть слово. Не могу же я сама предлагать себя. Я знаю, что ты меня любишь так же сильно, как и я тебя люблю. Говори же!»
Но доктор дал клятву. Опустив глаза, чтобы не видеть ее взора, предлагавшего ему счастье всей его жизни, он храбро ответил: «Я знаю также, что сегодня вечером подписывают контракт, который сделает вас завтра маркизой де Монжёз».
Лора сделала новую попытку. «Нет брака, который нельзя разорвать до произнесения священного „да“», — сказала она.
Морер чувствовал, что он слабеет, и пытался устоять против искушения, но он был жесток в своем сопротивлении. Он вынул часы, посмотрел на них и холодно промолвил: «Время идет, позвольте мне отправиться к страждущим, которые ожидают моей помощи».
Он хотел обратиться в бегство, несчастный, когда вдруг задрожал от прикосновения маленькой руки, которую Лора положила на его ладонь.
«Господин Морер, я считала вас своим другом», — сказала вдруг девушка оживленно.
Доктор остановился, удивленный такой переменой в голосе и самой фразой.
«Но я действительно ваш друг, мадемуазель Лора, и навсегда им останусь, — подтвердил он. — Я от души желаю, чтобы представился случай доказать вам мою преданность». — «Это правда?» — спросила Лора. «Можете ли вы сомневаться в этом?» — «Мне хочется подвергнуть испытанию эту преданность». — «Извольте. Я в вашем распоряжении. Что бы вы ни приказали». — «Что бы я ни приказала?» — повторила Лора с улыбкой.
После минутного молчания она спросила: «Клянетесь ли вы исполнить мое требование, сколь бы необычным, чудовищным и компрометирующим оно вам ни показалось?» И с улыбкой повторила: «Клянетесь ли?»
Ее улыбка успокоила доктора. Счастливый, что может доказать свою дружбу, отказывая в любви, он вскрикнул в порыве неизъяснимой искренности: «Да, клянусь!» — «В таком случае выслушайте меня», — сказала Лора.
Наклонившись к самому его уху, она прошептала короткую фразу. Это, судя по всему, было в самом деле очень необычным, чудовищным и компрометирующим для молодой девушки, потому что она уже успела покинуть дом крестьянина, а Морер все стоял в оцепенении, словно прикованный к месту.