Сборник 12. На посошок
Шрифт:
– Понимаете, – начал Уилли и вытер нос тыльной стороной ладони. – Дело в том…
– Не буду вмешиваться в мужской разговор, – сказала Эмили Фентрисс, обходя мужа. – Спокойной ночи, Уилли. Ралф, только недолго.
Ралф Фентрисс протянул было руку, чтобы задержать ее, но дверь уже закрылась за ней, и он остался наедине с Уилли.
– Присаживайтесь, господин Фентрисс, предложил Уилли, похлопав по ступеньке рядом с собой.
– Если речь идет всего о пяти минутах, я лучше постою.
– Ну, может, не пять, а десять, – всхлипнул Уилли Армстронг.
Фентрисс взглянул на ступеньку.
– Пожалуй, я действительно
И сел.
– Сейчас я вам всю расскажу, – начал Уилли. – Все началось с того, что Уилма…
Ралф Фентрисс вошел в спальню, волоча за собою пальто и распуская на ходу галстук.
– Вот я и протрезвел, – сказал он.
Жена подняла глаза от книги.
– Отчего такой похоронный вид?
– Я пообещал, что Уилма поговорит с ним еще раз. Что ты читаешь?
– Один из этих дурацких романов. Все прямо как в жизни.
– А это еще что?
Кивком головы он указал на клочки почтовой бумаги, лежавшие на бюро.
– Телефонные сообщения. Я их даже не смотрела. Решила предоставить это право тебе.
Он кивнул головой и взял одну из бумажек.
– «Срочно. Боско». Кто такой этот Боско?
– Я не знаю его фамилии. Это один из воздыхателей Тайны, который постоянно торчит у телевизора и в скором времени выживет нас из дома.
– Все понятно… – Он взял другую бумажку. – А это уже Арни Эймз. «Немедленно! Срочно! Не то я покончу с собой!» Как ты думаешь, он действительно может это сделать?
– Почему бы и нет? Он хороший парень, болтал бы только поменьше.
– Да, болтун каких поискать… Третье послание. Бад интересуется, что случилось с Эмили-младшей. А что, черт побери, случилось с Эмили-младшей?
– Это же твоя собственная дочка, которая живет в Нью-Йорке и пишет мыльные оперы! Припоминаешь?
– Все правильно. Да-да. Эмили-младшая… Она уехала из города, потому что за подобную писанину платили совсем недурные деньги. Господи, как пить хочется! Ты не знаешь, осталось ли в леднике пиво?
– Мы выбросили этот самый ледник много лет назад. У нас теперь холодильник.
– Да-да. – Он бросил бумажки. – Как мне надоело с ними разбираться! Может быть, ты все-таки мне поможешь? Половину мне, половину тебе – идет?
– Ну уж нет.
– А мне казалось, что супруги должны все делить, как это там – и в радости, и в горе.
– Ха-ха! – Она вновь вернулась к книге. Где же я остановилась…
Ралф Фентрисс поворошил бумажки, потом жестом крупье сгреб их все вместе и, слегка пошатываясь, направился в дальний конец коридора, оставляя позади пустые спальни Эмили-младшей, Тайны и Уилмы. Оказавшись на кухне, он взял с полки маленькие магнитики с нарисованными на них Микки-Маусами и прикрепил записки к дверце холодильника, после чего открыл ее и с радостью воскликнул:
– Две банки пива! Нет, даже не две, а три!
Холодильник оставался открытым не меньше четверти часа, свет его лампочки играл на счастливом лице мужчины лет сорока с небольшим, державшего в каждой руке по банке пива.
Послышалось шарканье домашних туфель, и на пороге кухни появилась Эмили Фентрисс.
Она долго смотрела на своего мужа, который занимался весьма странным делом: доставал из холодильника банку за банкой, коробку за коробкой и после непродолжительного изучения бросал их в мешок для мусора.
Зеленый горошек
Мусорный мешок быстро наполнялся.
– Позволь спросить, чем это ты здесь занимаешься? – не выдержала наконец Эмили Фентрисс.
– Сама видишь. Очищаю наш ледник… вернее, наш холодильник.
– Ты выбрасываешь совершенно нормальные продукты!
– Нет, – ответил он, обнюхивая пучок зеленого лука, и бросил его в мешок. – Я не назвал бы эти продукты нормальными.
– Ну а как бы, интересно, ты их назвал?
Он заглянул в мусорный мешок.
– Объедки, вот что это такое, – хмыкнул он и, захлопнув дверцу холодильника, повторил еще раз: – Самые настоящие объедки.
Пора в путь-дорогу
One More for the Road (2002)
Секретарша просунула голову в дверь и, обратившись к высившейся на столе баррикаде писем и книг, спросила:
– Вы у себя?
– Да, и по уши в работе. Что там?
– Какой-то маньяк хочет, чтобы мы издали его труды, и утверждает, что он написал или напишет самый длинный роман в истории!
– Мне казалось, что Томас Вулф [41] уже умер, заметил я.
– Этот тип принес с собой четыре хозяйственные сумки, набитые чем-то вроде дров, – сказала Эльза, – только на каждом полене что-то написано. «Ночь выдалась темная и ненастная» – на одном, «Повсюду, насколько хватало глаз, лежали трупы» – на другом. [42]
Это решило дело. Я покинул свою бумажную крепость и подошел к двери, чтобы взглянуть на столь редкостного маньяка. Тот сидел в приемной, не выпуская из рук набитых доверху огромных белых сумок. Надписи были видны.
41
Томас Вулф (1900-1938) – американский писатель, автор лирико-эпических романов «Взгляни на дом свой, Ангел» (1929), «О времени и о реке» (1935), «Домой возврата нет» (1940).
42
Этот тип принес с собой четыре хозяйственные сумки, набитые чем-то вроде дров… только на каждом полене что-то написано. «Ночь выдалась темная и ненастная» – на одном, «Повсюду, насколько хватало глаз, лежали трупы» – на другом. – «Ночь выдалась темная и ненастная» – первая фраза романа Э. Д. Булвер-Литтона «Пол Клиффорд» (1830).
– Пусть войдет, – услышал я собственный голос.
– Не собираетесь же вы…
– Собираюсь, – отрезал я. – Вы забыли о такой вещи, как нарративная затравка!
– Затравка?
– Роман нужно начинать так, чтобы читатель с первого же момента оказался у вас на крючке! Ну что же вы, Эльза!
Эльза завела в мой кабинет маленького человечка ростом не выше пяти футов, который в два приема затащил в мой кабинет свои огромные, наполненные словами сумки и спокойно уселся в ожидании, пока Эльза с чрезвычайно недовольным видом не закрыла за собой дверь.