Сборник детективных рассказов
Шрифт:
Рядовой Товкайло страшно торопился.
Под грузом двух автоматов и катушки с кабелем он бежал через свалку, не обходил лужи, которые порой оказывались глубокими и с вязким дном. Взобравшись на очередной отвал, он осматривал внимательно окрестности все ещё надеясь увидеть исчезнувшего Тюжанкина, громко кричал, призывая товарища. Но все его старания не приносили результата.
– Скотина сонная!
– Разговаривал боец сам с собой, смахивая грязными рукавицами пот с лица.
– Куда подевался, пророк несчастный? Заснул где-нибудь?
– Предположил связист, памятуя,
До Товкайло еще не доходило одно не маловажное обстоятельство во всем случившемся, он не задумывался, почему его напарник бросил не только катушки, но и автомат?
Позже на эту ошибку ему указал начальник передатчика, когда он, наконец, дотянул кабель до пункта назначения.
Сержант осмотрел грязный автомат пропавшего странным образом Тюжанкина и изрек угрюмо.
– Вовремя сообразил Тюжанкин и сбежал без оружия. Меньше в штрафбате колотиться будет.
–
Последним капитан Мологин опрашивал сержанта Варенова - начальника радиостанции обслуживающей связью ракетные войска и артиллерию корпуса.
Вытянувшись перед офицером штаба, сержант пытался припомнить хоть что-нибудь, что могло бы указывать на неизбежность тех событий, которые случились в его подразделении.
Сержант отвечал на вопросы Мологина четко, без запинки, но чувствовал обострившимся внутренним чутьем, что некое звено в цепочке событий выпало из его памяти и только, когда капитан назвал Тюжанкина оракулом, вспомнил, как сонный предсказатель не так давно в диалоге с прапорщиком из хозвзвода сказал нечто, не касающееся хозяйственника.
– У сержанта потеряется собака, которую будут долго искать, но не найдут.
– Заявил предсказатель.
Тогда Варенов не обратил особого внимания на эту фразу, к тому же Тюжанкин не называл имен или фамилий, а как обычно говорил отвлеченно.
Сейчас неожиданно вспомнив диалог солдата с прапорщиком, начальник исчезнувшего подчиненного просто потерял дар речи от того факта, что все случившееся необъяснимо сходилось с предсказанием ясновидца. Сержант - это он и есть, а собака появилась на свалке, где исчез сам Тюжанкин.
У сержанта не хватило смелости доложить офицеру о разговоре Тюжанкина с прапорщиком, но в то же время рассказ Товкайло о происшествии на телефонной линии приобрел совершенно другой оттенок и он выпалил, ничего не объясняя Мологину.
– Собаку искать надо!
–
От этих странных и до конца непонятных мыслей и слов Варенов покрылся холодным потом, зубы его застучали и мурашки побежали по всему телу. Какой-то мистический страх сжал мужественное сердце сержанта.
– Спятили вы все с этими волками!
– Рявкнул Мологин.
– Тюжанкина надо искать, а не волка или свалочную собаку!
–
Капитан вставил в свою речь какое-то нехорошее слово и сказал.
– Если через час не найдем Тюжанкина, то придется начальству докладывать...
Строй свободных от дежурства бойцов, - приказал капитан начальнику станции, - я командиру роты позвоню, пусть с другой стороны группу отправляет на поиски исчезнувшего бойца!
–
Мологин отрывисто поговорил по рации с командиром первой роты и подал команду к началу поисков.
Поисковая группа бойцов быстро двигалась вдоль телефонной линии. Первым шел рядовой Товкайло, за ним капитан и отделение солдат, замыкал отряд ещё один боец вооруженный автоматом. Товкайло нес противопожарный багор, который ему велел взять Мологин для того, чтобы проверять лужи на предмет обнаружения трупа Тюжанкина.
Вторая группа быстрым темпом двигалась навстречу отряду Мологина.
Отряды соединились как раз в центре заброшенной свалки в том месте, где потерялся Тюжанкин.
Первым к луже спустился ефрейтор Фозулин из хозвзвода.
Ефрейтор был высоким, под два метра, поэтому без труда перепрыгнул через лужу в самом узком месте и застыл как вкопанный, вперив взгляд в землю. Через секунду опомнившись, Фозулин позвал остальных бойцов и указал на предмет, лежащий в грязи.
Вскоре все собрались вокруг татарина и молча, рассматривали солдатский сапог, который был грязный только снаружи. Было хорошо видно, что внутри сапог чист и свеж, будто его только что сняли с ноги.
Второй сапог нашли немного в стороне, он лежал в луже, и черная жижа наполнила его до половины.
Фозулин, привычным движением каптёрщика поднял солдатскую обувь, связал сапоги за уши тесемкой и протянул капитану Мологину.
– Это Тюжанкина сапоги, - сказал он, тыкая пальцем в каблуки.
– Я ему подбил подковки на прошлой неделе.
–
Ефрейтор вспомнил тот вечер с невероятной ясностью, как будто всё произошло только сейчас. Тогда Тюжанкин зашел в каптёрку хозвзвода, не спрашивая разрешения, очевидно, знал, что там нет старшины.
Лунатик выглядел веселым и добродушным, сразу же попросил Фозулина прибить к его сапогам подковки, которые положил на рабочий стол сапожника.
Наблюдая за работой мастера, солдат заговорил о войне, анализируя недавние события на Китайской границе в районе острова Даманский, почему-то вспомнил, что обгоревший труп Гитлера опознали по зубам и что он Фозулин, наверно узнал бы любой труп бойца из их роты, будь он хоть без головы, по сапогам?
– Например, - разглагольствовал Тюжанкин, - ты бы смог вот по этим подковам узнать, что это я лежу без башки, но в сапогах лично тобою отремонтированных?
–
Он пытливо посмотрел на удивленного подобным разговором ефрейтора.
– Подковы хоть и не бывают одинаковыми, но на этих твоих я сделаю заметку.
– Сказал тогда в ответ предсказателю Фозулин и немного загнул края изделий вокруг каблуков.
– Теперь точно твои сапоги никто не присвоит, до дембеля доносишь!
–
И загоготал весело ефрейтор, удовлетворенный остроумным ответом старослужащему бойцу.
Капитан Мологин испытывал непривычное недоумение, его ум некоторое время был не в состоянии найти приемлемое объяснение словам ефрейтора Фозулина. Офицер машинально взял в руки солдатские сапоги и уставился на новенькие подковы, блеснувшие сквозь свалочную грязь, напрягся до судороги и его состояние, передалось всему личному составу поискового отряда. Бойцы вместе со своим командиром впали в безмолвие, разглядывали находку, от которой веяло не только вонью септиковой жижи, но чем-то зловещим, не понятным, как само исчезновение Тюжанкина.