Сборник коротких эротических рассказов
Шрифт:
Довольно скоро я почувствовала, что член Жюля начинает увеличиваться и принимать прежние размеры. Но мне уже было почти не больно, когда Жюль возобновил свои движения. Наверно, это было потому, что нектар любви обильно смочил узкое место и трения, причинявшего такую боль, уже почти не было. Было только блаженство…
— О блаженство! Ты сильнее всех благ в жизни! Ты сильнее самой жизни и смерти! Будем же любить сладострастие, как пьянящее вино, как зрелый плод, благоухающий во рту, как все, что переполняет нас счастьем!
Опоэтизируем,
Будем любить сладострастие, которое пьянит, сводит с ума, обессиливает, доводит до изнеможения и вновь воскрешает!
Оно нежнее благоухания, легче ветра, острее боли; оно стремительно, ненасытно, заставляет молиться, совершать преступления и подвиги.
Альфред де Мюссе
Галиани
(Перевод с французского Издательство «Валю»)
Пробило полночь. Залы графини Галиани еще сверкали тысячами огней. Оживленные пары носились под звуки опьяняющей музыки. Все блистало великолепием одежды и украшений. Изящная, полная радушия хозяйка и царица бала казалось радовалась успеху празднества. Она отвечала приятной улыбкой на слова, ласки и комплименты, которые рассыпались перед ней в благодарность за приглашение.
Верный своей привычке наблюдателя, я уже сделал не одну заметку, выражающую сомнения в достоинствах, приписываемых графине Галиани. Как светская женщина она была ясна и понятна. Оставалось исследовать ее нравственность, подойдя с ланцетом анализа к ее сердцу, и тут какое-то странное чувство неприязни оттолкнуло меня, мешая продолжать исследования.
Я испытал огромные затруднения, пытаясь проникнуть в глубину души этой женщины, поведение которой ничего не объясняло. Еще молодая, красивая, с точки зрения широкго вкуса, эта женщина без родных, близких и друзей держалась в свете обособленно. Она вела такой роскошный образ жизни, который едва ли мог быть обеспечен одним состоянием.
Злые языки, как обычно, злословили, но никаких доказательств не было и графиня оставалась непорочной. Одни называли ее Теодорой, женщиной лишенной сердца и темперамента, но остальные говорили, что она носит глубокую рану в душе и стремится предохранить себя от жестоких разочарований в будущем.
В стремлении преодолеть колебания своих суждений я призывал на помощь всю силу логики, но все было безрезультатно. И удовлетворительного вывода сделать не удалось. Раздосадованный, я уже собирался оставить все подобные размышления, когда один старый развратник воскликнул:
— Послушайте, ведь она … ТРИБАЗА!
Это слово осветило все звенья. Противоречия сгладились.
Трибаза! о! это слово кажется страшным для слуха, оно создает перед вами волнующее видение неслыханного сладострастия, порочного до безумия
Это неистовое
Напрасно я отгонял эти образы, они в мгновение ока погрузили мое воображение в разгульный вихрь.
Я уже видел перед собой обнаженную графиню в объятиях другой женщины с распущенными волосами, задыхающуюся, изнуренную муками недоспевшей сладости.
Моя кровь воспламенилась, чувства во мне напряглись, ошеломленный я опустился на диван. Придя в себя от этого дикого урагана чувств, я стал обдумывать, каким образом захватить графиню врасплох. Это нужно было сделать во что бы то ни стало.
Я решил подглядывать за ней в течение ночи, если мне удастся спрятаться у нее в спальне. Стеклянная дверь спальни находилась как раз против кровати. Я спрятался в портьерах и терпеливо стал ожидать дальнейшего развития событий.
Спустя немного времени появилась графиня в сопровождении горничной, молодой девушки с прекрасными очертаниями форм.
— Ложитесь спать, Юлия, я проведу эту ночь без вас, а если услышите шум в моей комнате, не тревожьтесь, я, хочу быть одна, — сказала графиня.
Эти слова обещали многое …
Я готов был аплодировать своей смелости. мало-помалу в гостиной стало стихать. Воспользовавшись минутой, когда графиня повернулась к приближающейся своей приятельнице, я ловко проскользнул в спальню и спрятался в драпировках стен. Графиня осталась наедине с приятельницей.
Это была Фанни.
Фанни: Досадная погода! Ужасный ливень и ни одной коляски.
Галиани: Это печалит и меня также. К сожалению мой экипаж у мастера.
Фанни: Мама будет беспокоиться.
Галиани: Ну, не тревожьтесь, душечка! Ваша мама предупреждена. Она знает, что вы проведете эту ночь у меня. Будьте как дома.
Галиани пропустила ее в спальню и они обе оказались перед моими глазами.
Фанни: Право, вы очень добры, но я ведь могу вас стеснить…
Галиани: Наоборот. Вы доставите мне удовольствие. Это просто маленькое происшествие, которое меня позабавит. Я вас даже не отпущу из этой комнаты. Мы останемся вместе.
Фанни: Зачем? Ведь я помешаю вам спать.
Галиани: Ну, вы очень церемонны. Будем как две подруги — миссионерки.
Сладкий поцелуй подкрепил это излияние нежности.
— Я помогу и раздеться вам, горничная легла спать, бездельница! Ну, да мы и без нее обойдемся… Какое сложение! Счастливая девушка. Я восхищена вашей фигурой.
Фанни: Вы мне льстите!
Галиани: О чудесная! Какая белизна! Вот чему можно позавидовать.
Фанни: Нет, в этом вы не правы. Говорю вам искренно. Вы белее меня.
Галиани: Дитя мое, не говорите этого. Лучше снимите с себя все, как я. Ну, чего стыдиться? Ведь мы не перед мужчиной. Вы поглядите в это зеркало. Будь здесь Парис, он бы, конечно, отдал бы яблоко вам, плутовка. Вас следует поцеловать в лобик… в щечки… в губы… вы прекрасны всюду, вся… вся…