Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Любезный брат мой, – сказал Урайн, делая два шага вперед, – я всеми силами пытался оградить твою жизнь от твоей же собственной глупости, но теперь уже поздно. Ты зашел слишком далеко. Тебе остается только утолить мой голод.
Урайну следовало меньше болтать. Элиен не собирался утолять ничей голод. Не было у него таких планов на сегодня. Меч Леворго перестал быть мечом. В руках сына Тремгора теперь извивался длинный стальной бич.
Элиен заметил неподдельный испуг в глазах своего врага. Хлесткий удар – и петля затянулась на ледяной шее Урайна, обжигая ее одухотворенной сталью. Элиен резко дернул рукоять бича на себя. Правитель гер-веритов упал на колени.
Урайн взмахнул Когтем Хуммера, но тот, звеня, отскочил от тонкого, но закаленного волей Звезднорожденного бича. Клинок Эллата тоже отказал в повиновении своему новому хозяину. Его отковали для борьбы с Хуммером, а не для службы ему. Урайн был бессилен, а петля все сильнее затягивалась на его горле.
– Синнагэ… – прохрипел Урайн. Сын Тремгора, напрягая все силы, потянул Урайна к себе.
Один шаг. Еще два.
– Дацнаннамах… инно-ммаа… – Голос Урайна становился все тише.
Магический плащ Урайна обратился огромной присоской. Правитель герверитов прильнул всем телом к гладкому Кругу Чаши.
Но и это не помогло. Урайн продолжал скользить к роковому пределу Знака Разрушения.
Еще шаг. Остался всего лишь один.
Перед Урайном открывалась бездна, доступная взору Элиена, Звезднорожденного.
– Аиннарага-мма… – прошептал Урайн.
Синнагэ дацнаннамах инно-ммаа аиннарага-мма. “Сила убитых мною, приди ко мне, пребудь со мной”. Истинное Наречие Хуммера.
Урайн изменился. Будто бы по отражению луны в озере ударили веслом, и.когда волнение улеглось, вместо луны из глубин поднялось солнце: таким увидел это превращение Элиен. Петля сорвалась – она прошла сквозь пустоту, – и сын Тремгора упал на спину.
Теперь Урайн был более чем один, более чем десять, более чем тысяча.
Над сыном Тремгора угрожающе перетаптывалось на бесчисленных ногах непостижимое существо. Если бы множество сколопендр собрались вместе и-ерослись между собой, могло бы получиться нечто подобное.
Каждая “сколопендра” была составлена из сотен человеческих тел, чьи доспехи сплавились воедино и образовали неделимую целостность. Тела не имели голов, но лица воинов были словно бы выгравированы на панцирях, и новое зрение Элиена узнало многих.
Даллаг, первая жертва кутах, которую сын Тремгора увидел в своей жизни. Харренские браслетоносцы, павшие на берегу Сагреалы. Грюты из царской охраны, убитые кутах в жарком месяце Алидам.
Кутах, застреленный Урайном на гребне варнагской стены. Множество незнакомцев – дугуны, таркиты, ноторы и, конечно, гервериты. Отказавшие в повиновении или выказавшие малодушие перед лицом врага.
Один герверит показался Элиену чем-то неуловимо знакомым, – и его озарила страшная догадка: это отец Урайна, Парс. Рядом с ним Элиен приметил Фарамму. При виде лица грютского военачальника, искаженного нечеловеческой мукой, Сердце Силы Элиена вспыхнуло багряным огнем.
Но сильнее всего потрясла его встреча с Кавессаром. Да, и он был там. Его панцирь из срезов с конских копыт Элиен узнал и без лика Яростного Тельца, инкрустированного на панцире волчьими клыками.
Все, без исключения все, когда-либо убитые Урайном лично или сокрушенные им через посредство кутах, лишенных собственной воли, были здесь и составляли единое существо. Существу не было названия на языке людей. Только Хуммер умел нарекать подобное. Курган Воинов.
Курган Воинов издал оглушительный стон. Десятки тысяч рук существа погрузились внутрь собственных тел. Во все стороны ударили струйки гнилой крови, до сына Тремгора донесся непереносимый смрад.
Он успел вскочить на ноги, чувствуя приближение смертельной опасности, но не зная еще, что ему предстоит. Руки воинов вернулись на свет; в каждой из них билось живое сердце.
Извращенное колдовство Хуммера породило очередное святотатство. Лишенные сердец один раз волею Урайна, новые тела, призванные из небытия страшным заклинанием, вновь лишили себя сердец – собственноручно.
Курган Воинов потек новым движением, и в Элиена полетели первые сотни сердец. Понимая, что это не сулит ничего хорошего, он отразил многие из них вернувшимся к прежней форме мечом Леворго, но остальные достигли его, и сын Тремгора не смог сдержать крика боли.
Сердца жгли Элиена. Они льнули к его живой плоти, просачивались сквозь кожу Леворго и стремились слиться с ним, подменить его собственное сердце и забиться в его груди, чтобдл обрести новую жизнь. Наваждение Урайна давало им последний шанс. Сармонтазара не видела состязаний страшнее этих.
Элиен чувствовал, что еще немного – и сердца сожрут его, как пиявки пожирают больную лягушку. Сын Тремгора был уже почти полностью погребен под их огромной грудой, которая все продолжала расти. Даже кожа Леворго уступала их буйной воле к жизни.
Но Элиен недаром был Звезднорожденным – его голос был силен. И он воззвал к своим бывшим воинам, чьи души сейчас мучились в Кургане Воинов: к Кавессару и Фарамме, к харренитам и грютам, к таркитам и даллагам. Он заклинал их внять ему и забыть посулы Хуммера, он призывал вспомнить истинное разделение добра и зла, молил остановиться.
Он почувствовал, как ослаб злой жар сердец. Он собрал все силы и выскользнул из недр хищного месива.
Перед ним возвышался Курган Воинов. И в самом его центре сын Тремгора увидел своим новым зрением средоточие изумрудно-зеленого света, повелевающего десятками тысяч плененных человеческих душ. Это был главный враг, без которого измененная материя Лон-Меара никогда не смогла бы собраться воедино и породить эту страшную многолюдную пирамиду. Октанг Урайн.
Элиен, задыхаясь от страшного смрада, на мгновение застыл в нерешительности. Но кожа Леворго сразу же подсказала ему верный ход. Элиен обратил острие змеистого меча против себя самого, нацелился прямо в сердце и вонзил оружие в свою грудь по самую рукоять.