Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Зачем Гамелинам Семя Ветра? – спросил Герфегест почти спокойно.
– Гамелинам? – В глазах Мелета Герфегест увидел загадочный отблеск тайного знания. – Ты не поймешь, человек из проклятого Дома Конгетларов…
Удар двуручного топора расколол голову Мелета до самой шеи. Две половины гребенчатого шлема, опав на его наплечники, ужасающе быстро окрасились алым. Безжизненное тело беззвучно опало на землю.
Сознание Герфегеста, замутненное быстрой чередой необъяснимых, ужасных и пустых событий излета сегодняшней ночи и зачатков нового дня, встретило происшедшее почти бесстрастно. Герфегест
– Мелет – низкий пес, – очень тихо сказал низкорослый обладатель хищного боевого топора. – Его слова не стоят горсти пустых ракушек, его жизнь дешевле кружки морской воды.
Карлик говорил на языке Алустрала. Герфегест оказался прав – день выдался ясен и жесток. Такого дня не выпадало ни ему, ни Сармонтазаре вот уже долгих семь с половиной лет.
7
Итак, еще вчера он был счастлив, спокоен, умиротворен, вечен. Вчера их было двое – слишком много для отшельничества, слишком мало для воинства, вполне достаточно для любви. Вчера их было двое – он и Тайен.
Сегодня Тайен была мертва, поляну между святилищем и ручьем покрыли пятнадцать тел чужаков из Алустрала, его бывший дом был усеян останками омерзительной членистоногой твари. Он, Герфегест, чудом остался жив. И с ним были трое непрошеных спасителей.
Все было до безумия непривычно, и, когда четверо, даже не успев познакомиться, оказались в ледяной воде ручья, чтобы смыть пот, кровь и усталость, это никого не удивило. Но когда один из воинов, ловко сбросив одежду, оказался женщиной, Герфегест смог только мысленно развести руками. Такого оборота дел он ожидать не мог. Тем более, когда она, встретив его удивленный взгляд мимолетной понимающей улыбкой, запросто сказала ему:
– Киммерин.
Так не представляются люди высокого происхождения. Слишком коротко, слишком просто. Люди высокого происхождения говорят так: «Герфегест из Дома Конгетларов», да еще зачастую прибавляют: «…на службе у Дома такого-то» или «…на службе у Империи».
– Герфегест, – коротко кивнул Герфегест, сочтя, что довесок наподобие «из павшего Дома Конгетларов» будет совершенно неуместен. Дева-воительница и ее двое молчаливых спутников еще подумают, что он кичится своим происхождением перед ними, низкородными. Такая скромность – или что-то еще, ускользнувшее от Герфегеста, – была встречена двумя молчаливыми спутниками Киммерин столь же короткими и столь же понимающими улыбками.
– Двалара, – слегка поклонился один.
– Горхла, – представился другой, карлик.
И все. Киммерин легла на дно ручья – к ледяным омовениям подобного толка питал слабость и сам Герфегест. Назвавшийся Дваларой фыркал, втягивая воду носом и сплевывая ее через рот. Тоже дело. Горхла стал на руки и застыл. Теплая компания.
Это совершенно никуда не годилось. Имена у всех троих были очень странные. О принадлежности их обладателей к какому-либо из семи Домов Алустрала они ничего не сообщали, а Герфегест был не из тех, кто способен удовлетвориться неведением.
Слишком многое изменилось, слишком быстро за сегодняшний день, и Герфегест мог позволить себе быть предельно откровенным. И на все вводные формулы вежливости ему было в этот момент глубоко наплевать.,
– Кому вы служите? – спросил Герфегест, ожидая услышать либо ложь, либо спесивое «никому».
– Ганфале, – ответил Горхла, заваливаясь из стойки на руках вниз и подымая огромную тучу брызг. – Бр-р-р, холодно.
Его ответ ошеломил Герфегеста.
8
Ганфала. Кто такой Ганфала для Синего Алустрала, милостивые гиазиры? Тот же, кем был Леворго для Сармонтазары. Главный. Пастырь. Охранитель. Тот, дому до всего есть дело. Тот, кому ни до чего нет дела. И никто, ровным счетом никто и никогда не смел называть Ганфалу просто Ганфалой. Ганфала Рыбий Пастырь – Синеву Алустрала Предержащий, Ганфала – Надзирающий над Равновесием. Нет в Синем Алустрале последнего слабоумного попрошайки, который не знал бы о Ганфале, и мало, очень мало сыщется людей, которые могли бы похвастать тем, что видели Ганфалу. Герфегест не видел. И никто из Кон-гетларов его не видел. И никто из Конгетларов ему не служил. Вообще, Герфегест мог дать правую руку на отсечение, что Ганфале не служил никто. И в то же время служили все. Луна и звезды, рыбы и камни, песок и Синева Алустрала – потому что все было обязано ему своим существованием и, следовательно, служило.
– Ответь передо мной за свои слова, – сухо сказал Герфегест Горхле, выходя на берег, и, якобы для согрева, пустил меч бесконечным «веером бражника».
Киммерин, поднявшаяся из вод ручья, словно ва-ранская дочь Пенного Гребня Счастливой Волны, и Двалара, взявшийся растирать ее тело куском грубой морской губки, с интересом воззрились на Герфегеста.
– Ответить за слова? – Горхла нахмурился. – Меня редко просят о таком одолжении. И все просители встретились с Синевой Алустрала раньше, чем ты бы успел сосчитать пальцы на своих руках. Но Ганфала не велел делать тебе злого. Рожденный в Наг-Туоле. Мы прошли через Врата Хуммера – вот мой ответ за мои слова.
– Это не ответ, – отрицательно качнул головой Герфегест. – Я тоже прошел некогда через Врата Хуммера. И все люди, убитые нами сегодня, тоже прошли через Врата Хуммера.
– Хорошо, – Горхла слегка пожал плечами. – Хорошо. Тогда я добавлю совсем немногое. Ты – Герфегест из Дома Конгетларов, ты владетель Семени Ветра, и именно поэтому мы здесь. В Алустрале нет никого, кто знает это, и подавно в нем нет никого, кто смог бы отыскать тебя на необъятных просторах Сармонтазары. Никого – кроме Ганфалы и Гамелинов.
Людей, присланных Гамелинами, ты уже видел, и ты видел их намерения. Мы очень спешили, и опоздай мы на несколько мгновений – ты был бы уже мертв.
– Ты говоришь о многом и не говоришь ничего. Твои слова – шелест ветра в ветвях сикоморы, твои слова – скрип снега под моими ногами.
Карлик побагровел. Медленно, чтобы не уронить достоинства, он наклонился и поднял с земли свой страховидный топор.
– Ганфала не велел делать тебе злого. Но он ничего не говорил о том, что есть для тебя зло. Я вижу, что зло для тебя – твой язык. Я сделаю доброе тебе, если вырву его из твоей велеречивой глотки.