Сборник "Круг Земель"
Шрифт:
– Нет, – сказал он, делая вид, что пропустил оскорбительное «разложение» мимо ушей. – Никто больше не войдет туда. Отныне, именем Дома Конгет-ларов, это святилище нарекается Усыпальницей Тайен, и никому не дозволено посещать его, не важно со злыми или добрыми намерениями.
– Даже Слепцу? – невинным голосом спросил Горхла.
– Слепцу? – переспросил Герфегест насмешливо. Он выпустил локоть Горхлы и стремительно подошел к полувосстановившейся твари, которая копошилась теперь чуть в стороне от святилища, поближе к ручью. Не пожалев сил, он изрубил Слепца на хрустящие куски и расшвырял их по всей поляне.
Герфегест не видел, как за его спиной Горхла в один ловкий мах крюкообразно выброшенной вперед руки поймал в воздухе зазевавшегося бражника и, расплющив его хрупкое тело в своих стальных пальцах, быстро сожрал добычу. Вторую бабочку – ею оказалась нежно-желтая лимонница – он спрятал себе в суму до лучших времен.
– У тебя пыльца на губах, – сообщил Двалара Горхле очень тихим шепотом.
– Что у него на губах? – осведомился Герфегест, неожиданно повернувшись к ним.
– На губах? – удивился Горхла, успевший дважды облизнуться.
– Ты ослышался. Я говорю, что мы нашли Семя Ветра, и оно великовато для того, чтобы застрять в зубах, как земляничное, – нашелся Двалара.
– Нашли – так давайте сюда, – потребовал Герфегест, которого общество посланцев Ганфалы начинало не на шутку раздражать.
– Возьми, – с неожиданной легкостью сказал Двалара, протягивая ему раскрытую ладонь.
Это было оно. Семя Ветра. Тяжелое и шершавое.
– И где оно было? – спросил Герфегест, который, вновь овладев Семенем Ветра, пришел в неожиданно приподнятое расположение духа. Теперь ему хотелось как-то скрасить неловкость, вызванную его чересчур резким обращением с его пусть и непрошеными, но все же спасителями.
– Угадай, – панибратски подмигнул Двалара. Герфегест скроил потешно-презрительную мину. Дескать, вот еще, в загадки играй тут с тобой, в то время как весь мир может со дня на день превратиться в одну ужасающую загадку.
– Оно застряло в подошве одного из людей Гаме-линов, – сказала Киммерин, которая, по всей видимости, оценила мимическое мастерство Герфегеста.
– М-да? – скептически переспросил тот, оценивая расстояние от ложноязыка Слепца, который трепыхался посредине поляны, до уложенных на берегу ручья тел. – А этот вонючий обрубок? Он что – успел сползать туда и теперь возвращается?
– Нет, – серьезно качнула головой Киммерин. – Я пошла к ручью, чтобы наполнить фляги водой, и мой взгляд совершенно случайно упал на странный граненый камешек. Горхла сказал, что это Семя Ветра.
– Совершенно случайно? – переспросил Герфегест, улыбаясь.
– Да, совершенно случайно.
Последний из Дома Конгетларов оглушительно расхохотался. Находятся же еще люди, которые полагают, что в эпоху Третьего Вздоха Хуммера может происходить что-то случайное!
14
Шет оке Лагин, звезднорожденный, Сиятельный князь Варана, изволил гулять в одиночестве. Руины Хоц-Дзанга… Никто и никогда во всей щедро окропленной кровью истории Варана не видел того, нто он видит сейчас. Никто и никогда не мог сломить гордость и отчаянную храбрость смегов. Он, звезднорожденный, смог.
Весна на Циноре, как и обычно, выдалась холодная. Мокрый снег неутомимо падал на огненно-рыжие волосы Сиятельного князя, на горячие камни, на теплые трупы мужчин и женщин. Смегов больше нет. Все, кто остались, могут уместиться в трюмах двадцати торговых галер. Нет больше бессильных стариков, гордо именующих себя «колдунами», нет желтоволосых воительниц, нет метких лучников и вертких копьеносцев. Элиену будет интересно слышать об этом.
Но сегодняшним утром, когда серьга в его ухе сияла страшным изумрудным пламенем, когда Коготь и Наречие Хуммера творили победу, отнюдь не штурм Хоц-Дзанга занимал его мысли, отнюдь.
Рука Шета оке Лагина на мгновение окунулась в податливую ткань плаща и явилась нарвет с шестиугольной бронзовой пластиной.
Карта мира. Его гордость. Пять лет назад он выковал ее из останков одной трогательной вещицы, столь любой сердцу Элиена, и вдохнул в нее новый смысл и новую жизнь. Три девственницы дали ей свою кровь, трое юношей дали ей свое семя. Это была не та карта, какие рисуют скрупулезные путешественники на потребу купеческому любопытству. Это была правильная карта; даром что она пренебрегала многими мелочами. Зато на ней было главное.
Глубокая выжженная борозда, оставленная в землях Сармонтазары Знаком Разрушения. Ее не видят простые смертные – напоказ там по-прежнему где надо зеленеет трава, а где надо журчит ручей. Но Пути Силы необратимо изменены повсюду, и какой же он был тогда сосунок, что не смог разгадать смысла крохотной безделушки в рукояти меча… Дон-Меар, где вот уже семь лет как нет больше Чаши. Зато, извольте видеть, любезный брат наш поставил там свой город, огромный город… Конечно, до Лишенного Значений ему далеко, но Орин впечатляет, милостивые гиази-ры, очень впечатляет. Что за люди эти звезд норож-денные? На месте Орина седьмой год горит выжигающим глаза углем Стеклянный Шар. Диофериды, сыть Хуммерова… А вот и новая столица, Ордос. А вот Ци-нор, а вот на нем он, Шет оке Лагин, – зеленый изумруд. В общем, Сармонтазара как Сармонтазара.
Через центр карты, рассекая ее на две равных половины, шла мерцающая мертвенным голубоватым пламенем черта. Завеса Хуммера. Слева от нее лежали острова Синего Алустрала. Тоже ничего особо интересного. Белое пятнышко Молочной Котловины, полумесяц Ганфалы размером с полногтя. Золотая Цепь Калладира, багровый знак Дагаата… Все на своих местах. Но! Несколько дней назад Завеса Хуммера всколыхнулась в том месте, где находились Врата. Нечто проникло в Сармонтазару. Но что это и куда оно направляется? Второй загадкой был вытянутый крестик Поющего Оружия – знак местонахождения Элиена. На следующий день после того, как всколыхнулась Завеса, Элиен покинул Орин и теперь движется на запад, к Хелтанским горам. Зачем? Керков воевать? Но любезный брат наш миролюбив, как овечка. По крайней мере, после…