Сборник Любовь за гранью 11,12,13
Шрифт:
– Достаточно тесным для чего? – так же вкрадчиво спрашиваю я, смакуя его страх. Пожирать эмоции не менее вкусно, чем кровь и моя острозубая девочка в наслаждении причмокивает губами, когда я щедро делюсь ими с ней.
– Для того, чтобы говорить о прямом родстве, таком как…как…
– Говори! – тихим рокотом от которого пот градом покатился по спине эксперта, и я услышал, как шуршит каждая из капель по его жирной коже, цепляясь за многочисленные родинки. Все же есть свои недостатки у гиперслуха и гиперчувствительности, обострившихся у Нейтрала в тысячи раз.
– Таких как: мать-ребёнок, брат-сестра
– Ни хрена…ни хрена это нецелесообразно.
Я медленно выдыхаю, пытаясь усмирить готовую обрушиться волну протеста, тёмным полотном взмывшую вверх. Еще одна родственница? Не много ли их объявилось в твоей жизни, Морт, с тех пор как ты вернулся с того света?
Лизард бесцеремонно указывает учёному на дверь, через которую тот поспешил выйти, не забыв прихватить свою коробку и чемодан с инструментами.
– Морт, - снова подходит к столу, - я подумал, ты захочешь ещё раз посмотреть фотографии. Может быть что-то вспомнишь.
Конечно, бл**ь, ты подумал. Ты, сукин сын, наверняка, сначала лично поговорил с экспертом, потом только привёл его ко мне. На слово «вспомнишь» пошла мгновенная дикая реакция и по венам потекла адская аллергия до удушья. Я провел пальцами по шрамам на шее. Последнее время моя дрянь меня жрала с какой-то непостижимой ненасытностью. А я с некоторых пор ненавидел вспоминать.
– Снимки новые. Сделаны видимо в бараках ее хозяина.
Положил их передо мной и отстранился, не вмешивается, позволяя рассмотреть кадры, на которых несколько мужчин и женщин, измождённых, грязных, в рваной одежде, кто-то без руки или без ноги. Меня передернуло я знал почему – все они пища. И их не жрали сразу, их поедали постепенно. Отрубая ногу, руку. Солдаты брали таких с собой в походы, когда угроза продолжительных голода и жажды была слишком велика.
Все они прикованы цепями к длинным металлическим поручням, выступающим из стен и тянущимся по всему периметру плохо освещённого помещения. Фокус направлен на одну из женщин.
– Говори.
Не глядя на Лизарда.
– Её зовут Нимени.
Румынский. «Никто». Худая настолько, что проглядывают кости. Она сидит на полу, подтянув к себе колени и впиваясь тонкими, почти прозрачными пальцами в звенья цепи, обмотанной вокруг её шеи. На вид не похожа на носферату, но это до определённого момента. Полукровка Рино тоже мало походил на тварь из своего клана пока не выходил на охоту или не испытывал животный голод.
– Принадлежала одному из демонов – военачальников Асмодея, Азлогу.
У неё длинные, неровно обкромсанные волосы неопределённого цвета. На фотографии тёмные, но, скорее всего, просто до ужаса грязные. На другом снимке она наматывает локон на тонкий палец, отрешённо глядя куда-то перед собой.
– Предположительно никакой информацией о себе не обладает.
Резко вскинул голову, чувствуя, как волна ударила в первый раз, больно задевая кости грудной клетки.
– Еёневскрывали!
Лизард практически не делает пауз между этими тремя словами, верно почувствовав моё настроение.
– Она отрицательно качает головой на любые вопросы о себе. Понимет только румынский. Ей или нехило подчистили память, или же она сама от пережитых ужасов сделала блок на определённые воспоминания. Либо… она искусно делает вид, что ничего не знает. В её обязанности входила вся грязная работа в особняке демона. Настолько грязная насколько могут поручить рабыне-носферату: помои, конюшни, чистка клеток церберов, уборные для смертных рабов.
На третьей фотографии она уже стоит. Стоит, прислонившись спиной к поручню, так, будто ей трудно удержаться на ногах. Перевёл взгляд на её колени, выглядывающие из-под рваного мешковатого платья мутного серого цвета. Она склонила голову перед другим рабом с голым торсом. Он, в отличие от остальных, не прикован цепью и держит в руках плётку, которой поигрывает, глядя на истощённую женщину. Надсмотрщик над рабами.
– Она так же была сексуальной рабыней для самых низших. Ее подкладывали под гладиаторов, солдат и заключенных. Страшная участь. Такие долго не выдерживают. Но она продержалась. Значит не так проста как кажется на первый взгляд.
Пауза. Позволяя выдохнуть. Медленно. Осторожно, чтобы не дать прорвать этой грёбаной толще воды плотину из собственных костей. Я не осознавал, что именно со мной творится, но я очень сильно нервничал. Пока не понимал почему и понимать не хотел. Оно накрывало меня изнутри постепенно, погружая в липкую черную трясину, из которой я уже мог не выплыть. Что-то спрятанное лично мною слишком глубоко, чтобы я мог сейчас снять этот собственный запрет.
А этот ублюдок как назло вспарывает мне нервы своими гребаными уточнениями. Он понимает, как мне хочется сейчас задушить его за эти слова? За это абсолютное равнодушие и жестокость, с которыми произносит их о ком-то, кто носит в себе мои молекулы днк и является членом моей семьи. И пусть, блядь, носферату. С другой стороны, именно за бесстрастность я ценил этого нейтрала. Отсутствие страха и заискивания, и умение хладнокровно давать оценки любым ситуациям.
– Что ещё?
– На этом всё. Будут какие-либо распоряжения по ней?
– Следить за тем, чтобы её нормально кормили и не позволять нанести вред. Никому. Скажи стражникам, что они отвечают за нее головой. Не разговаривать, не допрашивать, не прикасаться. Вымыть и переодеть. Перевести в закрытый блок к обслуге. Внести в список рабов Нейтралитета.
– После всех процедур сделать для вас записи или фото?
– Нет!..- слишком быстро и почувствовал, как на лбу запульсировала вена, - Пока нет.
Когда Лизард вышел, закрыв за собой дверь, я снова посмотрел на первое фото. Нимени. Никто. Демон дал тебе это имя или это ты его взяла? Не имеет значения. Оно тебе шло. До сих пор оно тебе шло. Я ведь и сам себя иногда чувствую этим самым Никто. Кто ты такая? Почему, когда я смотрю на тебя внутри что-то дергается и поднимается паническая волна страха? Откуда ты? С какого гребаного прошлого? С того, что исчезло из моей памяти по вине Нейтралитета или из того, о котором я сам запретил себе вспоминать когда-то. Я разберусь с этим позже, после того как вернусь с детьми из Мендемая. Пока что я не готов копаться в очередной яме без дна с копошащимися призраками и червями. Мне хватит и той могилы в которую меня зарыла эту сука, называющаяся моей женой.