Сборник "Один плюс один"
Шрифт:
Повешенных порознь,
Не знавших при жизни,
Не знавших посмертно
Не знавших законов и стен.
В три десять на Юму
Отправится поезд,
И тени усопших,
И тени убитых,
И тени плюют на закон.
В три десять на Юму,
Пока нам не поздно
Забыть все, что было,
Забыть, что мы – быдло,
Забыться и прыгнуть в вагон.
Почетным конвоем
Несутся ковбои,
Кого убивали,
Шутя убивали,
И кто, не стыдясь, убивал.
Прислушайся, парень! –
Услышишь гитару,
Глухую гитару,
Ночную гитару,
Гитару и песни слова.
Мотивчик нестоек,
Он глохнет в тумане,
Но струны гитары,
Упрямой гитары,
Но струны звенят и звенят,
Что деньги – пустое,
Что друг не обманет,
А пуля шерифа,
А пуля шерифа,
А пуля быстрее коня.
Садись в этот поезд,
Садись без билета,
Садись наудачу,
Без долгих прощаний,
Садись и судьбу попроси:
"Пусть дикая помесь
Январского лета
Сожжет и остудит,
Даст путь и стоянку,
Убьет и потом воскресит!"
В три десять на Юму…
КРАСНОЕ И БЕЛОЕ
(1980-2002)
Небо становится ближе,
Осень кутит, как всегда,
Листья летят над притихшим Парижем,
Листья летят, господа.
Красные, белые, – карты
В клочья. Игра не моя.
Красный закат над Монмартром,
Белые ночи над Летним стоят.
Красные, белые, – тонет
Прошлое. Спать не могу.
Красный фонарь над парижским притоном,
Белые сани на невском снегу.
Красные, белые, – в вере
Первый не я. Я – второй.
Выстрел смертельно беззвучен в отеле.
Белый поручик и красная кровь.
ОСКОЛКИ ПАМЯТИ
(после премьеры спектакля "Трудно быть богом"; конец 80-х)
"Быть иль не быть? – конечно, сильно,
Мудрец был Гамлет.
За что его и выносили
Вперед ногами.
Стою за планками столетий,
Как за забором,
Раздел шестой, параграф третий,
Пора быть богом.
Будуаров немытых дам
Проза.
Мне отмщенье и аз воздам –
Поздно.
ЕРЕТИЧЕСКИЙ АПОКРИФ
Очень многие хотели б
Родиться позже,
Очень многие хотели б
Родиться раньше,
Но немногие хотели б
Не рождаться вовсе,
А немногие – ведь это
До смешного мало…
Очень многие хотели б –
За что, о Боже?!
Очень многие хотели б –
За что, я спрашиваю?!
Если сыты твои волки
И целы овцы,
Лишь для этого тебя
Родила твоя мама?!
Девять месяцев плод
Непорочно зачатого
Носила под сердцем
Божья лань,
Ну а если б она
Дожила до распятия,
А до воскресения
Не дожила?
Аве Мария!
Сколько крестов и костров воздвигалось во имя?
Между двоими, чужих нарекая своими,
Сына печать и на мать наложилась незримо –
Аве Мария!
Девочка из Назарета причислена к лику,
Трудно всеобщей заступнице в сонме великих,
Равно горят мусульманин, еврей и ариец –
Аве Мария!
Шли под удары клинков на ристалищах Рима,
Бились в агонии с криками: "Аве, Мария!",
Встали с ристалищ, теперь у судьбы в фаворитах –
Аве Мария!
"…дети мои! Никогда никого не корила…"
Тринадцать апостолов – один Иуда.
Сто тридцать апостолов – Иуд десяток.
Тыща триста апостолов – Иуд сотня.
Такая статистика –
Как Страшный Суд.
В стране с населением
Миллионов в несколько
Обязательно наберется
миллион Иуд.
А Я, МАЛЬЧИШЕЧКА…
Ой, ходка новая,
А масть бубновая,
А жисть хреновая,
Дешевый фарт!
И с ночи до зари
Шестерки-козыри,
Шестерки-козырки
Крапленых карт!
…А кому маруха,
Кому смерть-старуха,
Кому мать-кутузка,
Прокурорский суд,
А меня, жигана,
Шлепнут из нагана
И вперед ногами
На погост снесут…
ЛЭ О КОРОЛЕВЕ ФЕЙ И ТОМАСЕ-РИФМАЧЕ
Я встретил королеву фей,
С ней был ученый котофей,
На пышно убранной софе
Красотка возлежала,
И огнь пылающей любви
Пронзил мне душу – се ля ви! –
Как острие кинжала.
Сказала дева: "Славный бард,
Пусть флиртовал ты с сотней баб,
Пусть воровал и нес в ломбард
Преступную добычу,
Но знает королева фей,
Что крепок в Томаса строфе
Талант, как фаллос бычий!"
Я спел: "Владычица моя!
Пуская ты норовом змея,
Душа чернее воронья,
Слова – порока сети,
Душой ты пара сатане,
Но губ бутон и персей снег
Прекрасней всех на свете!"
В ответ она: "Ты пьянь и дрянь,
Клещами рваная ноздря,
В беспутстве жизнь провел не зря –
Но свеж твой юный гений!
Пусть легких ты искал путей,
Бил вдов, насиловал детей, –