Сборник поэзии. Пружина
Шрифт:
Чуть роняли они словечко-другое,
Старину эстетизируя мельком:
Витражи, лепнину, чугун решеток,
У подъездов - тумбы, вросшие в землю.
– Здесь мой прадед жил во втором этАже,
Это, знаешь, был его дом д о х о д н ы й,
Но давным-давно, еще до С о в д е п о в.
– Ну, а тут стояла фабрика деда,
Поставлял старик церковные
З а в а р у ш к о й тогда еще и не пахло ...
Мне казалось - враньё это, шутки, или
Знаки высшей начитанности особой:
Чтоб дома и фабрики были чьи-то,
А не общие - этого не бывает ...
Только эти словоупотребленья
Извиняли холодность, объясняли
И надменность горькую, и надмирность,
И спортивно-скромную элегантность ...
Я внимала, гордая приобщеньем
К родовитым, избранным: им-то можно
Всякий раз опаздывать на свиданье,
Не звонить неделю, звонить средь ночи ...
О, стократ они были аристократы,
Ну, а я - из рода служащих мелких!
Но ловила тон и в тон попадала,
И держалась так, будто дед мой тоже
Жил недурно, чуть ли не в Эрмитаже,
И владел мой прадед всем околотком -
Адмиралтейским, Конногвардейским, -
И солидной фабрикой, не свечною.
... И прошло лет сорок, и оказалось,
Что они не врали, что, угождая,
Я не зря ломалась и что недаром
Впрок и загодя были они надменны.
1995 г.
ЧЕРНОВИК И ЧИСТОВИК
Перечеркнуто в злобе, в тоске,
Перемарано, вписано вкось ...
Ну, так это же - в черновике!
Поправимое дело, авось!
Знай, марай - ибо терпит тетрадь,
А поблизости топится печь:
В крайнем случае, можно порвать,
А для верности даже и сжечь.
Но покуда мы клоним чело
К терпеливому черновику,
Жизнь поспешно, навек, набело
Лыко всякое ставит в строку.
Черта с два, если вдруг захотим
Переправить
Скорострелен и необратим
Человеческий наш чистовик.
1984
Люблю на жэковский барьер
Склониться — и понять,
Как форму девять, например,
Должна я заполнять.
В меня впиталося с едой
Родство очередей
С такой отходчивой враждой
Теснящихся людей...
Последний раз в ЦПКО
Однажды с перепою, с переругу,
С тоскливого и злого похмела,
Сочтя меня - ну, может, за подругу,
Она ко мне в каморку забрела
И так сказала: "Я ведь не волчица,
Лишь ты при мне, а больше - никого...
Я даже согласилась бы лечиться...
Свези в последний раз в ЦПКО!"
Был день октябрьский, резкий, желто-синий.
Парк впитывался в лиственный подстил.
Никто под физкультурницей-богиней,
Помимо нас не мерз и не грустил.
Спеша, считая время по минутам,
Я шла. Она ползла едва-едва,
Семейственным и пасмурным уютом
Окрашивая тощие слова.
Ее уют - придавленный и ржавый,
Аттракционный, инфантильный рай -
Где все противогаз носили в правой,
А в левой - попрыгучий раскидай...
Мы шли, как шла она тому лет сорок -
При муже, при любви, при "до войне".
Но давних лет осколок или спорок
Не впору был, не пригождался мне.
Смотрела я скучливо и тверезо
На пестрый сор в общественном лесу
И жилки перепойного склероза
На влажном, вспоминающем носу.
И все ж сидела с ней на той скамейке -
На Масляном Лугу, к дворцу спиной,