Сборник Попаданец
Шрифт:
Собственно, откуда мне, доктору медицинских наук, столько известно обо всех этих травах? Все очень просто. Я терапевт, если остальным врачам «достаются» те или иные части тела, то я вынужден знать человека от головы до ж… и даже дальше. Сотни и сотни прошли через меня, день за днем, а особенно старики, обделенные финансами в нашей стране. Что прикажете врачу делать, если субстрадированные медикаменты и активные химические вещества стоят подчас больше, чем вся пенсия старого больного человека?
Правильно, выслушать всю эту белиберду от
— Смотри, Ви. — Я поднес горшочек к девочке. — Помнишь, ты целую охапку черемухи принесла и, пока я спал, закидала меня ею?
Да, на днях она учудила: наломав черемухового цвета, обложила меня им, пока я спал. У меня потом полдня голова болела, и еще неделю народ потом надо мной хохотал, называя принцессой — у них тут была сказка вроде нашей про спящую красавицу, только вместо хрустального гроба был волшебный, вечно цветущий луг.
— Да! — Она интенсивно закивала, улыбаясь мне. — Уна, спля плинцесса!
— Да-да. — Я поспешно перебил Ви, заслышав смешки старушки, которая явно была в курсе тех событий. — Так вот, Ви. Черемуху надо, как бабушка Априя, в кувшинчик сложить. Тогда получится вот такая водичка, ей ранки промываешь, и тогда ранки не гноятся. Тебе понятно?
Та вновь кивнула, уже без подсказок обрабатывая знахарской настойкой мои руки, при этом что-то воркуя на своей детской тарабарщине, уже полностью успокоившись и, похоже, находя это действие забавным.
— Вот так, молодец, девочка, — подбадривал я ее. — Умница. Все, а теперь, видишь, бабушка ножик принесла? Им нужно аккуратненько срезать вот эти «ошметки» кожицы по краям.
— Уна, бо! — Она испуганно встрепенулась.
— Ну что ты, маленькая, совсем не «бо»! — Я старался говорить мягко, чтоб не напугать ее. — Мы можем ее оставить, ничего страшного, только тогда под ней будет всегда мокреть и будет долго заживать.
Подключилась Априя, также давая советы на пару со мной, девочка, боязливо каждый раз вздрагивая, провела первую операцию в своей жизни. Маленькая заноза упрямо не слезала с меня, целиком и полностью оккупировав мои колени и не отпуская руки.
— Фух! — на пару с Априей выдохнули мы.
— Теперь все, заматывай и тащи свою принцессу домой! — сказала знахарка, подмигнув мне. — Умотали вы меня, детки, старую! И еще — у девочки талант, спокойная, непугливая. Ты, Уна, позови, как будешь в деревне, ко мне ее отца, хочу девочке ремесло передать.
Вот так мне прибавилось головной боли. Казалось бы, простая просьба
Всем, конечно, было смешно, всем весело, а у меня послеобеденный сон накрылся медным тазом.
Эта мелкая заноза устроила целый концерт с заламыванием рук, слезами и криками — вынь да положь ей Уну.
Ее вроде бы даже отец выпорол хворостинкой, а она, бестия, с дому тикать и — куда бы вы думали? Под мою кровать спряталась.
В общем, решили, что я буду отводить Ви к Априи и сидеть с ней там, пока она не привыкнет к старушке. Тут уже я попытался взбрыкнуть, но, увы, вынужден был срочно ретироваться, когда дед намекнул на стимуляцию моего нижнего полушария палкой. Знахарь в деревне человек уважаемый, а уж если Априя еще и ученицу себе пожелала, то деревня в лепешку разобьется, но ученица будет.
Вернувшись с дедом после проверки самоловов, быстро перекусил и сбегал к колодцу умыться. Через полчаса, взяв за ручку прыгающую от счастья девочку, направился к дому Априи, рассеянно кивая детскому лепету и периодически машинально поддакивая ее вопросам. Дни наступили уже по-летнему теплые, деревья и кусты отцвели весенним цветом, поле с горем пополам засеяли, и жизнь дала немного расслабиться, выделяя мне иногда минуты, часы, а порой и целые дни покоя и сладкого ничегонеделанья.
Дошли быстро, задерживаться не стали, так как сегодня вместе со знахаркой собрались в лес, травы собирать да постигать науку.
Еле заметная тропинка быстро уводила нас прочь от деревушки, пели и щебетали птички и маленькие девочки, хихикали и загадочно улыбались бабушки, все были такими милыми, что даже я не ворчал, шагая легко, вдыхая полной грудью сытный и такой терпкий воздух леса.
После весеннего буйства природы лес щедро одарил нас, дав буквально за каких-то два с половиной часа богатый сбор трав, которые мы увязали в заплечный мешок, врученный мне, ибо такова участь всех мужчин — таскать тяжести за слабым полом.
— Давайте, детки, посидим. — Априя устало примостилась на поваленное дерево. — Тяжело мне за вами угнаться.
Скинув с плеч мешок, сел рядом с ней, наблюдая с бабкой за неугомонным маленьким торнадо, носящимся по «куширям» со щенячьим азартом и приносящим периодически пред наши умудренные опытом очи свои изыски.
— Белоцвет, — называла бабка поднесенную девочкой травку. — По лету бесполезен, в начале весны можно корень его выкопать и запарить от мук, испытываемых животом.
— Это еще что за нежности? — возмутился я всунутой мне в волосы ромашке. — Хотя стой, мелкая! Стой спокойно, кому говорю? Это ромашка, ее, если как чай заварить, можно пить как закрепляющее при диарее или для снятия метеоризмов. Еще ей женщины голову моют.